медленно поползли вверх.
«…доходит, что меня тут быть не должно…»
Глаза расширились, дыхание спёрло. Хейд физически ощущал, как в горле девушки зарождается вскрик. Один звук до смерти. Будет это пуля? Или меч? Чем её Хранитель, чёртов пёс, оборвёт жизнь вора?
«Не хочу умирать. Только не я. Не я!»
Вместо крика девушка издала надрывный хрип, когда в её горло воткнулся метательный нож. Она не успела осесть на пол, а Хейд уже вылетел из окна, ободрав о прутья кожу на висках. Схватившись за канат, он соскользнул на крышу пристройки. Хейд ничего не слышал, кроме стука крови в ушах, кроме булькающей крови из шеи приближённой. Мчался во весь дух, летел, и пули летели с ним наперегонки, но сегодня он оказался ловчее. Хейд спрятался за дымовой трубой, прижал колени к груди и постарался сделаться ещё меньше ростом, чем есть. Пуля просвистела прямо над ухом – шестая по счёту. Перезарядка!
Хейд, уже не таясь, поднялся на ноги – и побежал так быстро, как ещё никогда в жизни. Старый шифер едва успевал хрустеть под сапогами, перед глазами мелькали трубы, встревоженные птицы, улочки; дворы и фонари безучастно наблюдали за его бегством через весь город. Лишь увидев набережную Обводного канала, Хейд очнулся и остановился. Ноги подкашивались. Сердце бухало в груди. Рухнув на скамейку, он бездумно уставился в пасмурное небо, не в силах отдышаться.
«Что-то пошло не так. Что-то определённо пошло не так», – звучало в голове заевшей пластинкой. Когда он оступился? Когда в лотерее выпал именно этот заказ? Дрянной кот порвал ремень? Может, он сработал слишком медленно? Было ли хоть какое-то оправдание тому, что этой ночью он впервые убил человека? Прогремел гром, или, может, его настигли пули Хранителей. От дождевой капли, попавшей в глаз, Хейд вздрогнул, как от удара током.
Он никогда не убивал. Хейда можно было назвать талантливым радиомастером, хорошим вором, эгоистом, лицемером – на что хватит фантазии, – но не убийцей. Он мог допустить несерьёзную мысль о расправе над обнаглевшим котом, но никогда не хотел иметь на своей совести жизнь девушки, которая закончила вечерний туалет на минуту раньше, чем стоило бы.
Хейд глянул на свои руки в перчатках. Вместо дождевых капель мерещились капли крови. Может, это они и есть? Брызнуло, когда нож попал в горло. Или когда он пронёсся мимо, а она падала, давясь так и не рождённым криком. Хейд растерянно потрогал левое бедро. Там, на специальных крепежах, покоилось пять метательных ножей – подарок Майры на десятилетие их знакомства. «Что ты, как дамочка трусливая, с баллончиком ходишь? – сказала она тогда. – Как тебя ещё местные шавки не загрызли, диву даюсь. Держи, пригодится. Хоть пригрозить будет чем».
Пригодилось. Теперь из пяти ножей осталось четыре, и что с этим делать – Хейд не знал.
Глава № 3. Брошенный пёс
София Тарнетт умерла до того, как он взял её на руки.
Кровь мерещилась всюду: в пламени камина, на полу, на стенах, на покрывале. Виктор помнил, как спустил обойму в ускользающую тень убийцы; помнил, как