в аэропорту,
где иногда Степанову доводилось вкусно кушать,
причём ночью, на халяву – мечта нищего студента.
Степанов был голоден и зол, а потому не удержался,
рассказал всё Якимову в расчёте на пропитание.
Генка обрадовался приключению – по ночам он скучал,
а спать на стульях в огромном зале было неудобно,
он мог устроить там хоть дискотеку – чем не квадрат?
Генка и предложил Степанову проверить Оксану —
если поведётся, значит, девка совсем пропащая.
Якимов сам попёрся к Оксане, договорился о встрече,
друзья затарились вином и ждали совсем недолго,
Оксана не продинамила, составила им компанию.
Веселье на сдвинутых стульях затянулось за полночь.
Разморённый котлетами и «Агдамом» Степанов
и так, и эдак присматривался к «тайной развратнице»,
но никакого шарма в ней так и не обнаружил —
обычная симпатичная любительница повеселиться,
такая же голодная студентка, как и сам Степанов.
Правда, скользило в её повадках нечто расчётливое,
этакое взрослое и даже немножко театральное.
Генка с Оксаной в темноте возились и хихикали,
сытый Степанов спал, провалившись в пьяную муть.
Под утро неуёмный Генка разбудил собутыльника —
давай, мол, она согласна, нормальная баба, чего ты?
4.
Похмельный Степанов ехал в общежитие «зайцем» —
не привыкать, пять минут позора, денег-то нет.
Он вжимался горячим лбом в холодное стекло,
убеждая себя, что доказательств больше не требуется,
тварь эта чёртова Оксана, наглая и бессовестная.
Ни минуты не желая физиологической близости,
Степанов искал и находил одни неприятные вещи —
интонации в её голосе, развязность поведения,
некачественный макияж, фальшивость смеха —
он словно убеждал себя в том, что гнусная мерзость
пропитывает рыжеволосую красотку изнутри,
она – исчадие ада, она – порождение скверны…
На душе было мерзопакостно и хотелось выть.
В очередной раз картина мира давала трещину,
выставляя напоказ циничную вульгарность бытия.
Степанов отличался от томных героев Бунина,
стреляться и рыдать он, конечно, не стал,
но почему-то неожиданно сильно разочаровался.
Оценивая потом ситуацию с высоты прожитых лет,
Степанов понимал, что мог тогда поступить иначе —
просто промолчать, затупить, сделать снулое лицо,
мол, не понял сказанного Овсовым, не придал значения.
Совесть осталась бы чистой – всё само раскроется,
Оксана неминуемо где-то проколется, дело времени.
Но Степанов смолоду был люто падок на вкусняшки.
Стань он разоблачителем, авторитет его подымется,
его будут уважать чуточку больше – он праведник!
Информация