прохожие оборачиваются и таращатся на мои горючие слезы.
Да и кто отпустит меня? Пусть даже и с треуголкой? Пока я не найду и не отыщу хрустального сердца, я не пойду на небо. Жизнь моя, в общих чертах, еще не завершена. Как знать? Я тут стою, пялюсь на облака, размышляя, как бы туда поскорее попасть, а безымянный капитан, хитроумный хитрюга, смотрит на меня в окошко и похохатывает знай себе в увесистый и ловкий капитанский кулак. Ведь так оно и есть, нет разве?
Ямы
Я аккуратно обхожу по краешку или по хрупким жердочкам выгребные ямы. Как знать, быть может там, на дне, обитает огромная жаба, которая питается упавшими туда ломовыми извозчиками. Я представляю себе, какая отчаянная и жестокая борьба происходит под моими ногами. А ведь некоторые жабы могут быть величиной с трамвай. Уж и не знаю, как безымянный капитан жил среди этого бесподобного и кромешного ужаса. Ну не иначе привык, наверное. Я вот подумал – хорошо государыня всего этого не видит. Быть может, сейчас она на полпути в Монголию и горячий ветер обдувает и обжигает ей нежное и непривычное к палящему зною лицо.
Куклы
А может, она сидит сейчас в своей золотой клетке. Одинокая и бледная, как фарфоровая кукла. Сырые александрийские луга шелестят за окном. И вот куда прикажете деваться.
Находка
Вот и снова она. Удивительно, как только не провалилась куда-нибудь. Это просто чудо, чудо. Я, наверное, избранный, не иначе. Пусть вся Выборгская сторона знает об этом. Ну, ступай, ступай на свое законное место. Полезай на макушку. И не рыдай, а то я сейчас околею от тоски и печали.
Где-то
«Где-то здесь – сказал я самому себе – где-то здесь находится дом безымянного капитана. Ты же бывал здесь миллион раз. Миллион раз, Вячеслав Самсонович. Надо только припомнить. Он один как перст, открыт всем ветрам. Я найду его. И тогда все двери откроются, все тайны будут разгаданы, и я получу все то, что потерял». Отставной моряк, плетущийся вдоль по улице, расхохотался мне в лицо. «Сейчас!» – сказал он. И ушел, ковыляя и пошатываясь, сам не зная куда.
Повиновение
Мои мозги, прикрытые сверху чудовищной непомерной треуголкой, грязной и мокрой с головы до пят, начинают двигаться и работать. Кошмар наводнения понемногу забывается. Руки и ноги повинуются мне беспрекословно. Я иду и думаю. Что делать? Как выглядит его дом? Мы не виделись два миллиона лет. Что сказать ему при встрече? Ты жив? Ну вот и я вроде. Где ты пропадал, сукин сын? Да все там же. Сам знаешь, дел по горло. Главное что ты жив, жив. Ты не представляешь, какой кошмар там за окном. Какие пустяки. Господи, какое счастье.
Воображаемый разговор
Я стою на пороге, мокрый и страшный, и думаю о том, что ждет меня за дверью. А вдруг ледяная комета раз и навсегда трансформировала безымянного капитана, и он превратился в чудовище, как и многие вокруг? Вдруг за дверью притаился бездушный и безмозглый паук, на котором, по странной прихоти природы, натянут