Зотов.
Меня передергивает от этого заявления, сразу же вспыхиваю, забыв о благих намерениях:
– Есть что сказать – говори прямо.
– Я уже сказала. Никогда дурочкой себя не считала, всё прекрасно осознаю, и ты не унижай нас обоих отрицанием этого факта.
– Что-то не вижу скорби на лице. По-моему, тебе до лампочки, есть ли у твоего мужа любовница или нет.
Яна горько рассмеялась и тряхнула шевелюрой.
– Дим, ты всё же стал конченым циником. Думаешь, я упаду тебе в ноги и начну просить, чтобы ты не изменял мне? Даже самые яро любящие мужчины ходят налево, а между мной и тобой только привязанность, от былой пылкости и той же самой любви ничего не осталось очень давно.
Хочется крепко выругаться. Да что там, бл*дь! Орать благим матом!
Мы с Яной были влюблены ещё со старшей школы, бросали друг в друга многозначительные взгляды, ждали чего-то… Но мне уже тогда казалось, что такая прагматичная девчонка не для меня. В этом возрасте хочется легкости, любовных подвигов в горизонтальной плоскости, веселья. А не выноса мозга, что обеспечено, если ты вступаешь в серьезные отношения. И о каких серьезных отношениях могла идти речь, если я всегда знал, что укачу в авиационную академию, куда мечтал попасть с детства. И что? Кто бы меня здесь ждал? Так ничего у нас и не вышло, мы даже не пытались.
Второй раз судьба столкнула нас во время моего приезда спустя несколько лет. Отмечали с друзьями окончание университета – каждый своего, мы разбрелись по разным направлениям. И надо же было в клубе встретить компанию Яны, которая собралась там же праздновать чей-то день рождения. Пара взмахов ресницами, многозначительные взоры, схлестнувшиеся во мраке помещения, рассекаемого светомузыкой, и продолжение у этой ночи могло быть лишь одно.
Да, нам было чертовски хорошо. Я пробыл дома около четырех месяцев, пока получил ответ из компании и поступил на официальную работу после всех экзаменов и испытаний. И за всё это время мы практически не расставались. Я и раньше слышал о том, что медики – самые приземленные люди, их ничем не проймешь, даже брезгливость ко многим бытовым вещам притупляется, но с Яной в этом убедился. Эта девчонка в постели творила такие вещи, что столичным путанам впору было у неё учиться, как ублажать мужчину. С ней всегда было интересно, беззастенчиво и остро. Невозможно не свихнуться от накала. Она любила эксперименты, а я слетал с катушек из-за неё, творящей безумства. И мне казалось, что, вот она – любовь всей моей жизни, классная, неординарная, лучшая. На тот момент Яна только-только попала в интернатуру и грезила о будущем. Так же, как и я, она ещё с малых лет знала, чего хочет. А именно – стать педиатром. Так что, можно сказать, сейчас она – сапожник без сапог. Лечит чужих детей.
Я уехал, мы были на связи, ничего не обещали, но и без слов с ума сходили друг по другу. О, тогда Яна ещё не была столь мудра, чтобы принимать измены как данность. Словно фурия, устраивала мне показательные выступления, грозилась прилететь и оторвать все стратегические места, а потом пришить на лоб. Очень талантливая. Обожал её. И уже тогда расстояние стало для нас камнем преткновения. Никогда