Жестянщик. Им не хватает немного уличной смазки. Я знаю одного типа из авторазборки, который тебе поможет.
Я игнорирую Дано с его терранской сверхфамильярностью.
Мне нужно больше компаньонов с Луны. Черт, я даже согласен на сварливого марсианина. Терранцы – невыносимые болтуны.
Моя взломщица-зеленая, Кира, тоже терранка, стоит на коленях и возится с внутренней частью биометрического замка. Инструменты разложены на полу рядом с дверью – отсюда Кира будет вести поддержку. Девушка немного нервная и не очень-то любит выходить на танцпол. За последние годы я несколько раз нанимал Киру, но мы не близки. Она такая же, как большинство лайми, – раздражительная и эгоистичная, с процессором вместо сердца. Особенно часто она язвит в адрес Вольги. Но мне плевать. Я еще в девять лет пришел к выводу, что большинство людей – лжецы, сволочи или просто тупые. Она хороший хакер, и это все, что меня интересует. В наше время трудно найти хакера-фрилансера. Корпорации, от криминальных до солидных, подгребают под себя все таланты.
Кира и Дано невысокие, и отличить их друг от друга в этих черных комбинезонах с капюшоном можно лишь по выпирающему животу Киры, ну и по тому факту, что сейчас Дано делает растяжку для исполнения своей роли и напевает себе под нос какую-то дурацкую песенку алых.
За Дано я присматриваю меньше, чем за Кирой. Его я знаю с тех пор, как он был уличным крысенышем, только-только прилетевшим с Земли и чистящим карманы на Променаде, а прыщей у него было больше, чем волос на голове.
Кира трудится над дверной «начинкой»; в левой руке у нее выходной разъем, передающий беспроводной сигнал от двери на оборудование у нее в голове. Два металлических полумесяца, набитых аппаратурой, и две линии связи, встроенные в ее череп, идут от висков к ушам, а оттуда к основанию черепа. Я вижу их выпуклости под термокапюшоном.
– Дверная сигнализация? – интересуюсь я, когда Кира отодвигается от двери.
– Разумеется, выключена! – огрызается она. Капюшон приглушает голос. – И магнитный замок сдох. – Она смотрит на Вольгу – та, опустившись на колени, достает из черного футляра свою компактную штурмовую винтовку. – Что, ворона, собираешься сегодня нарушить свое правило?
– Погодите, у нас что, сегодня предписание на убийство? – нетерпеливо спрашивает Дано.
– Нет. Мы не нарушаем никаких правил, – отвечаю я. – Но если что-то стрясется, эта бледная леди – мой ходячий страховой полис. Знаешь, как говорят: и в аду не найдешь фурии, которая сравнится с женщиной, вооруженной рельсотроном.
Руки Вольги в перчатках собирают оружие. Она достает три изогнутые обоймы с патронами и крепит их к комбинезону клейкой лентой. Каждая обойма помечена цветной полосой согласно типу заряда: паралитический яд, электроразряды, пули с галлюциногеном. Ничего смертоносного. Чертовски неудобно иметь телохранителя – машину для убийства, которая отказывается убивать. У меня таких ограничений нет. Я касаюсь пистолета на бедре, проверяя, надежно ли закреплена ножная кобура. Это движение уже превратилось