дерзит, грубит и хамит взрослым – прежде всего – своим родителям;
– во-вторых, демонстративно игнорирует все их наставления;
– в-третьих, после нескольких лет занятий в музыкальной школе наотрез отказывается далее ее посещать;
– в-четвертых, он запирается на ключ в своей комнате и заявляет о том, что если кто-то силой попытается лишить его такого права, то он сбежит из дома;
– в-пятых,…
Впрочем, уже перечисленного оказалось вполне достаточно, чтобы родители Гены К. (условно назовем его так) вынесли ему свой вердикт: совершенно отбившийся от рук несносный мальчишка, которого требуется крайне незамедлительно поставить на место.
Сделать это – по их же мнению – просто обязана Екатерина Александровна, ведь на то она и заслуженный учитель страны.
То есть, перед ней предстал классический клинический, патологический случай.
Во всей его сомнительной красе.
Со всеми его атрибутами.
Иными словами – неотъемлемыми признаками.
Однако, и «клиника» и «патология» здесь исходят отнюдь не от ребенка.
А как раз – совсем наоборот.
И лечить тут надо бы, естественно, вовсе не ребенка.
А как раз – совсем наоборот.
Но как им, тем, которые поставили себя «по ту сторону» своего ребенка, это объяснить?
Ведь не поверят же!
Как достучаться до их сознания?
Как достичь осознания ими того, что это они своими руками, ногами и всем иже с ними сами создали два параллельных мира: свой собственный и ими же противопоставленный ему мир своего ребенка?
Ведь теперь в результате именно их действий эти два мира не только не соприкасаются, но и стремительно отдаляются друг от друга, как разбегающиеся галактики.
Как им это объяснить, и как им это доказать?
Попробуем.
Было время, когда их совсем еще маленькому ребенку ну очень-очень хотелось, чтобы мама почитала на ночь сказку, а маме именно в тот час, как, впрочем, и в любое другое время, было недосуг.
То есть, не до того ей было: у нее были совсем другие, значительно более важные, срочные и неотложные – как ей всегда казалось – дела.
То с маникюршей-педикюршей, то с парикмахершей-головомойкой, то с закройщицей-портнихой.
Да и светские тусовки пропускать ну никак нельзя, иначе, что подумают люди?
Так что, извини, сынок, сказку тебе почитает гувернантка.
А ребенок не хочет, чтобы гувернантка: она читает, а сама на часы поглядывает, ведь у нее в контракте четко прописано ее рабочее время – до 21:00.
И ровно в прописанный час гувернантка удалялась восвояси с чувством честно отработанного времени и не менее честно заработанных денег.
А маленький мальчик с взрослым именем Геннадий в одиночестве плакал навзрыд в подушку.
От того, что он-то ведь человек, хотя и маленький, но относятся взрослые к нему исключительно как к вещи.
Которую – когда надо – можно достать из пыльного чулана, хорошенько встряхнуть и по надобности использовать: «А сейчас, дорогие