и ойкета не дело рук обыкновенных грабителей.
– Да и не всякий разбойник… – Алкет тоже смотрит на звёзды, – …возьмётся так опытно-умело за пытки жертв.
– Тарип, прошу, скажи, кто мог убить отца. – Аргей утирает слёзы. Тарип молчит, а потому Аргей взывает к звёздам: – Здесь нет чужих, здесь только товарищи твои, отец. Развяжи им языки, пусть назовут твоих убийц.
Первым не выдерживает Лаг:
– По зверским пыткам, учинённым над твоим отцом и эллинам…
Но Лага прерывает жестом Тарип:
– …Дерды то дознание. Обожает он пытки-казни, за убийствами коротает досуг.
Тарип сжимает ладони в кулаки. Лаг скрипит от ненависти зубами. А продолжает гневно Алкет:
– Убийством Ореста Дерда нас, македонян, лучших товарищей твоего отца, хотел, верно, запугать.
– Кто такой Дерда в Бактрии? – сокрушается в горе Аргей. – Дерда – исполнитель чужой воли, такой же чиновник, как и мой родитель.
– Ходят слухи, отца-де твоего отозвал к себе Деметрий по письменному указу канцелярии, – доверительным тоном шепчет Эакид. – Однако Деметрий к тому времени давно убыл в поход на Инд, где и пребывает по сию пору. Указа при печатях Деметрия или гонца с Инда никто из буле Бактр лично не видел. Канцелярия базилевса не получила положенную копию на хранение в архиве. Потому получается, что Деметрий никак не мог быть причастен к тёмным делам. Евтидем Второй у нас теперь базилевс-соправитель. Это он приказал убить твоего отца, вызвав его в Бактры якобы по приказу Деметрия. По какой настоящей причине пытали и убили верного сатрапа, никому неизвестно.
– Деметрий начал, а Евтидем Второй закончил. – Горюющего Аргея обнимают магистраты. – Где могила родителя?
– На кладбище Бактр. – Лаг отвечает первым. – На противоположном крае некрополиса от могилы твоей матери.
– Прости нас за скромную могилу. – Алкет шумно выдыхает. – По прибытии гроба хотели провести положенные обряды, на день следующий назначили прощание. Евтидем Второй запретил пышные похороны твоего отца. Ореста похоронили скромно, за счёт казны.
– Как какого-то безродного нищего упокоили! На три ломаных обола расходов казна понесла, – зло цедит сквозь зубы Тарип. – Неслыхано! На могиле чиновника высшего ранга, аристократа-македонянина – простой неотёсанный камень с именем и званием без эпитафии. Ни резного саркофага, ни пышного погребального костра, ни венков, ни плача, ни молитв-жертв, ни даже простых поминаний имени-заслуг в храме. Ещё одно оскорбление нас, македонян, Евтидемом Вторым.
– Аргей, ты не грусти. На нас не держи обид. – Лаг прикладывает руку к груди юноши. – Клянусь тебе демоном своим, мы и другие товарищи отца твоего, а таковых с три сотни будет, без ведома Евтидема Второго в его отсутствие тайно справили положенные похоронные обряды. И пусть нам запретили, но мы имеем честь и гордость, с нашим Орестом поступили согласно македонским традициям. В храмах