урсолак! Буцефал подошел поближе и пялился на нас с нескрываемым интересом, временами фыркая и встряхивая головой. Правда, когда дело дошло до расплетания косы, Армуф чуть второй раз не попался найтмару на зубок.
– Не трожь, я сама, – удерживая ручищу полуоборотня подальше от своей головы, спокойно сказал я. – Бед не оберешься, если попробуешь расплести.
– Какие тонкости! – чуть обиженно буркнул он, однако отошел на всякий случай подальше. И таки был всецело прав, как сказал бы Тихонький, будь сейчас рядом.
Свои волосы заплетать и расплетать по необходимости могла только я сама. Того же, кто рискнул бы посвоевольничать, ждал бы не только укус от Буцефала. Не знаю, где я подцепила эту особенность, но распущенные не моей рукой, без моего разрешения, волосы начинали душить все, что попадалось на расстоянии их длины…
Армуф закряхтел, заходил кругами, ероша себе мех за ушами. Потом показал на то, что мне самой видно не было:
– У эльфов Высшей Крови седины не бывает. Как прятать-то?
– А я буду таким эльфом-выпендрежником, – усмехнулась я. – Законодателем нового стиля – седина в голову, дракон в штаны!
Урсолак часто заморгал. Потом рот его растянулся в улыбке одобрения.
– Теперь можешь заплетать, как там положено – у каких, говоришь, Эльфов? – я села на землю, чтоб ему было сподручнее колдовать над моей головой.
– Шеверныф фемель, – запихав в рот пучок шпилек, невнятно ответил Армуф и умолк еще минут на двадцать.
Я терпела. Я вспоминала канон Аарок и Кодекс. Я старалась не шипеть, когда урсолак чуть не с корнем рвал одни пряди и больно натягивал другие. Что он там творил со шпильками и какими-то подвесками, я могла только догадываться.
Из дома к этому времени тремя многоногими снарядами выскочили ананси, изобразили паучью качучу41 перед зашипевшим на них найтмаром и ловко влезли по стене на крышу, там затаившись. Буцефал подошел к распахнутой двери и даже сунулся головой за порог. Я увидела, как по его лоснящейся шкуре прокатилась волна, потом хвост три раза качнулся. И, ступая чуть не на кончиках копыт, жеребец подался назад. На его шее, крепко держась всеми конечностями, висел Тихонький Мя, волоча на хвосте мою сумку.
Я не могла головы повернуть, ибо именно в это время Армуф прилаживал на моих ушах витое сокровище – Elli’thaa aep’ Nertash Sa-War'ch, и расправлял цепочки на затылке, что-то бормоча и всхрапывая.
– Ой, ты ж богинька моя Лунная! – всмотревшись, воскликнул Тихонький Мя, и в его голосе не было слышно ни нотки раздражения. – Таки что это за эльфийский мальчик?! – И подтянувшись, он заглянул в морду Буцефала. Тот извиняющееся фыркнул, мол, сам первый раз вижу. – Ты представляешь, такой славный мальчик аж из северных земель, из этих их продуваемых неуютных княжеств – и у старого Мя в гостях! Поднеси меня поближе, мой большой дикий друг. Я имею интерес поздороваться с этим милым юношей!
Да что же там такое со мной Армуф сотворил-то?! И что Мя нашептал Буцефалу, что тот терпеливо и бережно таскает