бессмертными. Живут они, конечно, подольше, чем обычный человек, – так себя любят сильно, что с жизнью расстаться не могут. Иногда, правда, вы же их убиваете раньше времени.
– Так зачем же ты их кусаешь?
– Иначе не могу. Древний договор. Люди сами просят, чтобы я их укусил.
– Что ж это за люди-нелюди такие?
– Много таких. Бедняк, который из грязи в князи пробиться хочет. Учёный, который прознал про нас и тайны необычайные разгадать стремится. Говорят, евреи и каменщики часто к нам обращаются – но это уж вы, люди, наветы возводите. —
Евреи-христопродавцы… Так и знал, что они тут замешаны.
– … и родня умершего упыря, которая тоже хочет денежки копить и жить подольше. Поэтому крестьяне сорок дней за барами глаз да глаз – никого из родных на могилу не пустят. Знают, что и от простого помещика житья нет, а от помещика-упыря – хоть вешайся.
– Зачем же пани Хрыстына меня попросила её Мацея сторожить?
– Чтобы ты меня повстречал и сам в упыря обратился.
– Ах, итить, змеиная душа! – вскрикнул я, осерчав, но тут же осёкся. – Ой, прости, Полоз, не знаю, как тебя величать.
– Да хоть и так. А тебя-то как звать?
– Петром.
– Видишь, Пётр, у меня вера такая: мне вам, людям, врать запрещено. Вроде как в гостях мы у вас.
– Ааааа… Это ты оттудова? – показал я пальцем вниз, под землю.
– Скорее, «оттудова» – грустно усмехнулся Полоз, указывая на луну, которая заглянула в дверцу склепа.
– Зачем же пани меня в упыря превращать?
– Я же рассказал: упырём обратишься – умнее, хитрее, богаче всех станешь. Можешь других в упырей через укус обращать. Но через день люди тебе муравьями начнут казаться – без своей выгоды и пальцем не пошевелишь. Так что после суток уже никого кусать не будешь – зачем же равного себе своими руками лепить? А вот все соки из людей выпьешь – это как пить дать. Но пани этот последний день использует, чтобы новоявленный упырь, то есть ты, её тоже обратил. Знает она ведь про вампиров – не зря замужем за Мацеем была.
Вампир Полоз сложил кожистые крылья, и мы посидели в молчании. Я нащупал рукой сливовку. Большая часть расплескалась мне на шубу, но на дне пузатой бутылки ещё осталось немного.
– Помянем раба божия Мацея? – предложил я.
Полоз пожал своими детскими плечиками.
– А давай!
Я сделал несколько глотков из горла и передал остаток ему. Полоз взял своей кошачьей лапой бутылку, допил и запыхтел от крепости сливовки.
– На огурчик, закуси! – Я пошурудил вслепую в мешке. Рассыпались осиновые колышки. Полоз захрустел огурцом.
– Это… – показал он крылом на колышки, – …для меня?
Эх, вот так выпьешь с нечистью – и уж и стыдно, что чуть не зашиб.
– Да я ж не знал…
– Правильно-правильно, – пьяно замурлыкал Полоз. – Только обязательно осиновые. Или серебро. Для анальгезии. Обезболивания, то иссь!
Вампир икнул и прошелестел что-то – мне послышалось имя Мацей.
– Ну что, Пётр, будешь в упыря превращаться?
Я напрягся.
– А