задумчив и чуть заторможен. Бабушка, по своему обыкновению, приписывала это плохому аппетиту и слабому здоровью.
Впрочем, несколько раз Антошу удалось втянуть в общую суматоху и даже заставить смеяться за компанию со всеми. Но и сквозь собственный смех Антоша понимал, что даже сейчас, в эту, казалось бы, самую блаженную минуту, он все равно скучает. Скука томила сердце вовсе не от отсутствия впечатлений или общения. Она являлась перманентным состоянием этого Антоши Луньева.
За играми последовало катание на пони. Потом детей повели к ожидавшему их огромному батуту, изображавшему сказочную крепость, и к мерцавшей огоньками переносной карусели. Наконец, бабушка собственноручно вынесла из дома большой надувной мяч в виде земного шара, который, по ее мнению, должен был привести внука в восторг.
В самом пылу игровой суматохи, мальчишеских криков, девчоночьего веселого визга Антошу снова посетила его неотвязная, с садистским упорством преследующая мысль: «Есть мяч, есть лужайка, есть дети, есть бабушка, есть клоунесса, есть пони, есть батут, есть карусель, есть игра… А где же счастье?»
Вернул Антошу к реальности лишь угодивший ему в физиономию мяч, брошенный Сережкой Голенищевым, сыном соседа-банкира.
6
Наконец, феерический праздник с играми, смехом, музыкой, застольем, фейерверком завершился. Антоша сидел в своей кроватке под бирюзовым балдахином и недоуменно глядел на няню.
– Это все?
– Пора спать, Антошечка.
У Антоши появилось чувство, будто его обманули.
Няня оставила в детской приглушенный свет пестрого фонарика, струящийся разноцветными лучами. Зеленые, желтые, малиновые, фиолетовые блики, хаотически смешиваясь с причудливыми тенями, растворили в себе обычные очертания предметов.
С недосягаемого верха стеллажа, наполненного игрушками, смотрела огромная пантера. Ее подарила сегодня одна дальняя родственница. У этой грациозной большой кошки была мягкая шерсть из черного бархата и блестящие раскосые глаза, похожие на глаза таинственной княжны с портрета. Антоша сразу заметил это сходство. В княжне Глафире было что-то кошачье. А пантера сейчас иронически улыбалась ему, точь-в-точь, как дама с портрета.
– Ты пытался схватить счастье руками? – словно спросила она.
– Папа сказал, что счастье – это призрак. А мама сказала, призрак – это то, чего взаправду нету. Вот и няня всегда говорит: «Нет в жизни счастья!».
– А если нет, как же ты его схватишь руками? – снова промурлыкала пантера.
– Я могу схватить руками эту машинку, этого мишку, – пустился в дальнейшие рассуждения Антоша, – фонарик, занавеску, стол. Даже до тебя могу дотянуться. А счастье?..
Черная пантера еще сильнее скривила губы в загадочной усмешке. И счастье представилось Антоше чем-то запредельным, вечно желанным и вечно ускользающим. Оно походило на причудливый узор, создаваемый неровным светом фонарика. Мудрый