речь была для него либо издевкой, либо проклятием. Подрастая, он встречал вокруг себя лишь ненависть и заразился ею.
А дети, как известно, не ведают, что творят. Дети даже не осознают, что причиняют кому-то боль. У них нет сострадания.
1
Пятиклассник Стива Казематов сбежал со ступенек школьного крыльца и опрометью помчался домой. Можно сказать, что в эту минуту он был счастлив. В звонких ручьях, лужах и на редких клочках высохшего асфальта играли веселые блики апрельского солнца, предвещая скорые летние каникулы. Это было возможностью на целых три месяца забыть о ненавистной школе.
Впрочем, сегодняшний учебный день Мстислав мог бы назвать сравнительно благополучным: никто не истоптал его куртки в раздевалке, не спрятал его сумки, не изорвал его тетрадей, не подставил ему сломанного стула.
Лишь на большой перемене Иголкина и Синицына задумали, по своему обыкновению, «подонимать» изгоя 5-го «А». Они подсели к Казематову с двух сторон и, пересмеиваясь, начали выплескивать на него все свое остроумие. Последнего, впрочем, хватило лишь на заданный издевательским тоном вопрос, о чем их одноклассник думает.
– Какой-то ты у нас сегодня задумчивый… – ехидно произнесла Иголкина.
– Отрешенный, – добавила Синицына, вспомнив услышанное на уроке литературы замысловатое слово.
– Ну, признавайся, Казематов, о чем задумался? – не унималась Иголкина, – Может, ты против нашего класса что замышляешь?
– Признайся, Стивочка, мы никому не расскажем, – издевательски доверительно прощебетала своим нежным голоском Синицына.
– О жизни думаю, – буркнул Мстислав, чтобы те отвязались, но не тут-то было.
Ответ этот обеих необычайно рассмешил, как рассмешила бы, пожалуй, любая фраза, слетевшая с губ их несчастного одноклассника.
Ведь этот светловолосый, худенький, низкорослый мальчик с узкими плечами, чуть заметным горбом между лопаток и грустными серыми глазами слыл не только первейшим в школе уродом, но и дурачком. Такое амплуа нисколько не зависело от получаемых отметок. Если уж имидж привязался к тебе в детском коллективе, то его не соскоблишь и ножом. Все потуги доказать, что ты не «верблюд», а такой же, как все, человек, приводили только к новым насмешкам. Любое слово или действие Мстислава Казематова – правильное или неправильное, умное или глупое – служило лишь поводом повеселиться.
Вот и теперь под ехидные смешки по классу пробежало: «Квазимодо думает о жизни! Квазимодо думает о жизни!»
– О жизни на Марсе, – сказал кто-то, вызвав всеобщий хохот.
– Я знаю! – вмешался возникший вдруг в центре собравшейся толпы высокий чернобровый красавчик Антошка Луньев. – Этого мутанта заслали к нам космические пираты. А размышляет он сейчас о звездных войнах.
Звонок на урок истории помешал юному красавцу развить свои идеи.
На следующей перемене