ждал, когда же, наконец, займет достойное себя место не только в мире снов.
7
– Деда, а вот почему все говорят: на Сумрачной – всегда грустно, скучно, тучки солнышко закрывают? – спрашивает кудрявая девочка в веснушках у величавого седобородого старика. – А мы, как не пойдем сюда – все солнышко светит.
– А это потому, что мы с тобой – Солнычёвы, солнечные мы, значит, – улыбается дедушка.
– И мама с папой Солнычевы?
– Да.
– И я Солнычева?
– Конечно. Ты, Агаша, наше маленькое солнышко! С тобой везде светло и радостно.
Глава 3
Натуральная блондинка
Лиза не была уже для Эраста сим ангелом непорочности, который прежде воспалял его воображение и восхищал душу.
1
И в бурные девяностые выдавались иной раз тихие вечера, когда предзакатное солнце золотит кроны деревьев и крыши домов, а в воздухе разлит запах жасмина и смешанная с ним безмятежная радость бытия. Именно в такой теплый летний вечер в Золовске начиналась одна история любви. Впрочем, ее с тем же правом можно назвать и историей ненависти.
В городском парке играла музыка. Неважно, какая. Предположим, какая-нибудь популярная тогда песенка – из тех, что забываются через пару дней. По аллеям вокруг сломанного фонтана прогуливались горожане, пытавшиеся в воскресный день забыть о повседневных заботах своего непростого времени.
Среди всех выделялся один эффектный чернобровый красавец в «вареных» джинсах и черной футболке, красиво облегавшей его стройную фигуру. Он никого не замечал вокруг. Шествовал такой царственной походкой, словно был владельцем и этого парка и всего города.
Молодого человека держала под руку не менее эффектная длинноногая девица с копной взъерошенных химической завивкой волос и яркими полосками румян на скулах, одетая в мини-юбку и широкий «плечистый» свитер.
– Алик, ну ты слушаешь меня? – тараторила девица. – Я говорю, что сексуальная революция избавляет людей от лицемерия. Согласен?
Однако ее самовлюбленный спутник в этот момент не удостаивал внимания даже свою подругу. Различал лишь, что речь как всегда шла о сексуальной революции.
Но Альберт являлся противником каких бы то ни было революций. Его сердцу была близка та овеянная романтикой старина, когда одетые в изящные камзолы князья Сугубовы владели душами своих крепостных, а за один и тот же поступок женщина считалась падшей, а мужчина героем, выигравшим сражение.
Впрочем, в эту минуту Альберт Луньев не вступал с подругой даже в мысленный спор, ибо просто-напросто не слышал ее. Он лишь представлял, как ведет свою даму в шикарный ресторан, как заказывает что-то, соответствующее своему изысканному вкусу, а затем они вступают под своды пятизвездочного отеля, где наш аристократ только и чувствовал бы себя на своем месте.
Но правда жизни была иной. Стипендия позволяла предложить подруге лишь порцию дешевого мороженого. Порывшись в кошельке, Алик нашел среди талонов на крупу и сахар