наш собственный дедушка – и ещё сотни других людей. Мама всегда спокойно относилась к жизни и смерти, и когда она рассказывала нам все эти факты, нам они казались скорее интересными, чем пугающими.
Однажды я видела кремацию по телевизору. Гроб медленно скользил по конвейерной ленте в печь, где ему предстояло сгореть. Ещё там были тёмно-пурпурные шёлковые занавески, которые задёрнулись, когда гроб проехал между ними, и ещё играла жутковатая органная музыка, а потом не стало ничего – ни музыки, ни тела. Увидев в телевизоре эту сцену кремации, я решила, что предпочту, чтобы меня похоронили, но Имоджен сказала мне, что в земле моё тело съедят черви и насекомые, и это будет намного хуже. Я залезла в интернет и узнала, что эти мерзкие ползучие твари могут проникнуть даже в гроб, обитый изнутри металлом, хотя я не совсем поняла как. Похоже, хорошего варианта не существует. Может быть, кто-нибудь изобретёт его к тому времени, как я умру. Имоджен предположила, что тело можно сбросить в бассейн с какой-то зелёной кислотой – она сказала, что видела такое в фильме про Джеймса Бонда, но того человека бросили в кислоту живым! Папа сказал ей, чтобы она не пугала меня. Я думаю, мама выбрала лучший из доступных вариантов, но я испытываю облегчение от того, что мне не придётся видеть, как задёрнутся занавески за её гробом, не придётся уезжать от крематория в тени этой кошмарной трубы.
Мама решила, что её прах нужно развеять в парке на холме Примроуз-хилл, в десяти минутах ходьбы от нашего дома – это было одно из её любимых мест. Мы собираемся сделать это на следующей неделе, там будут только Имоджен, папа, бабушка и я. С вершины холма виден весь Лондон, простирающийся перед тобой, словно одеяло для пикника. До рождения Имоджен мама и папа ходили туда на свидания, а когда мы были маленькими, они привозили нас туда в колясках и показывали нам разные примечательные виды, например, колесо обозрения «Лондонский глаз» или небоскрёб «Осколок». Зимой мы катались там на санках, а в ветреные осенние дни запускали воздушных змеев. Когда мне было пять лет, я скатилась с холма на самокате. Я ехала слишком быстро и у подножия холма упала в кучу собачьих какашек. Имоджен смеялась всю дорогу до дома, а я плакала. Мама несла меня на руках и испачкала собачьими фекалиями своё платье, но ей, похоже, было всё равно. Не считая этого, Примроуз-хилл – тоже одно из моих любимых мест.
На вершине холма установлен большой камень с выгравированными на нём словами поэта Уильяма Блейка: «Я беседовал с Духовным Солнцем. Я встретил его на Примроуз-хилл».
Я буду искать маму там.
Мы с Кейт направляемся к бабушке. Она сидит за угловым столиком, погрузившись в разговор с викарием, который держит в ладонях её руку. Я не думала о том, каково сегодня должно быть бабушке. Она мамина мама, а не только моя бабушка. Наверное, глупо осознать это только сейчас. Как для неё должно быть ужасно – потерять своего единственного ребёнка! Комок, который сегодня целый день стоял у меня в горле, кажется, становится ещё больше. Я пытаюсь проглотить его,