выдавил какое-то подобие улыбки, встал, поклонился.
– Здрав будь, гость киевский. Не желаешь ли киселя испить, пока наши хозяйки баньку истопят?
В баньке попариться и впрямь было не худо. К тому же банщиком к Свенельду вызвался сам князь Мал. Белый и рыхлый, он хлестал жилистого гостя дубовым веничком по бокам, щедро плескал воду из ковша на раскаленные камни, так что Свенельд жадно хватал ртом пропитанный душистыми лесными ароматами пар. А еще варяг с каким-то удивлением отметил, что саднивший все время бок больше не беспокоил его. Да и вообще рана затянулась, оставив лишь белесый рубец. Когда же это успело произойти? Не иначе как после посещения странного места – капища древлянского.
Мал, откидываясь в пару на горячие лавки, хитро подмигивал киевлянину:
– Клянусь благосклонностью Велеса, я несказанно рад, что исполох так скоро отпустил тебя, друже Свенельд. Ибо как вспомню, каким ты вчера из чащи в потемках пришел…
– Да не было у меня никакого исполоха, – отмахивался варяг.
– Но разве… Ведь напугало же тебя что-то?
– Меня? Что меня могло напугать, Мал? Вот моих людей – да. Как ломанули в чащу… Кричали, стонали, голосили. Хотел было и я следом кинуться, да что-то удержало. Одно скажу тебе, друже Мал, – места те и впрямь лихие. Так что лучше о том забыть, не вспоминать.
Князек склонил раскрасневшееся в пару лицо с прилипшими ко лбу завитками волос, пытливо поглядел маленькими хитрыми глазками.
– Когда же теперь велишь к капищам тебя вести?
– Когда? Гм. А ну их, друже Мал! Не воинское это дело, места священные посещать. Вот для волхвов…
– А ведь воины твои… Ну те, что в чаще сгинули, разве не из служителей?
– Ну и сказанул! Служители молятся у святых мест, покон[23] вековечный соблюдают да заветам старины обучают. Но чтобы мудрые служители так вопили в страхе и по кустам, как каженники[24] скакали… Знаешь, я бы даже посмеялся, если бы не оробел тогда так. Но о страхе моем только тебе, друже Мал, поведаю. Смотри, моим о том ни гу-гу. Понял? А то еще на смех поднимут, уважение потеряют. А как они меня тогда слушать станут, когда велю им, чтобы о посещении капищ больше не вспоминали?
Свенельд словно делился наболевшим, но видел, что Мал ему не больно-то верит. А надо, чтобы поверил. Варяг не забыл, как Веремуд опасался, что и Свенельду из древлянского полюдья выбраться не просто будет. Хотя… Где наша не пропадала! Не по зубам он этим древлянам диким.
И Свенельд, как был нагишом, выскочил из баньки, плюхнулся на глазах у баб и ребятишек в заводь протекавшего через селище ручья.
Поселение Сосны было обычным родовым селищем древлян – все полуземлянки и избы располагались вокруг огромной кривой сосны в центре. Оград не было, но между строениями от крыльца к крыльцу были проложены мостки. И лишь у самого леса, обступавшего поселение, высились длинные шесты, на которые были надеты черепа домашних и диких животных, повернутые к лесу, чтобы отпугивать нечисть. Там же, почти под деревьями,