квартиру с улучшенной планировкой Яков по-тихому выбил благодаря партбилету.
Тогда из-за угла новостройки Евгения Михайловна хорошо рассмотрела соперницу. Молода, красива. Еще говорили, что вдова с малолетним сыном, и обидно было за родную дочь, брошенную отцом ради чужого ребенка.
Если бы Яков просто увлекся смазливым личиком, она нашла бы силы простить и все забыть. Но в его руководящем положении подобная слабость строго наказывалась. Опрометчивая влюбленность могла наломать много дров. Долгое время Евгения Михайловна так и думала: Яков не виноват, а виновата молодая вдова, заманившая доверчивого мужика в крепкие сети, и выход Заевскому был один – жениться. Молодость и покладистый характер соперницы она в расчет почему-то не брала…
Нежданная гостья поздоровалась и представилась Зоей. Она нервно мяла пальцы, виновато улыбалась и смотрела поверх хозяйской головы в ожидании кого-то еще, кто выйдет и ей помешает.
– Вы поймите, у меня выхода нет. Сама на улице оказалась, в станицу к сестре вот собралась. Родная кровь приютит, не прогонит. А у вас и квартирка свободная, и вы одна, как я смотрю, зять у вас хирург, дочь в медицине, и сами вы в поликлинике работаете, опыт с больными имеете, в любое время сможете врача вызвать… положение у вас лучше моего…
«Как хорошо она осведомлена о моем положении», – успела подумать Евгения Михайловна, но гостья продолжала.
– Ему много не требуется. Невролог сказал, состояние стабильное, положительная динамика если и произойдет, то очень слабая. На полное восстановление надежды нет… Вы поймите, так уж получилось…
Получилось то, что Зоин сын поставил невыполнимое условие. Больной отчим ему сильно мешал. В прошлом году Якова разбил паралич, отказали ноги, и верхняя часть туловища отзывалась на рефлексы ровно наполовину, вторая половина безнадежно провисла. Язык еле шевелился, а мозги – нет, нисколечко не шевелились. Заевский, некогда статный, завидный мужчина, превратился в обездвиженный манекен, нуждающийся в профессиональной сиделке, патронажной сестре и в практикующем враче-неврологе, способном поддерживать стабильное состояние амебы. О выздоровлении речь не шла.
Заметив на лице Евгении Михайловны неопределенное беспокойство, Зоя поспешила свернуть заранее подготовленное вступление. Она посторонилась и выкатила из темного угла межквартирной площадки инвалидное кресло, а в нем бывшего мужа Евгении Михайловны. От неожиданности пожилая женщина ойкнула второй раз за вечер и прижала руки к груди, словно защищаясь от любезно предложенного кошмара.
– Вы не волнуйтесь, он всегда так выглядит. С ним трудностей не будет…
От волнения Евгения Михайловна плохо понимала, что хочет от нее эта моложавая, давно немолодая женщина с хорошо заметной сединой, с глубокой межбровной морщиной, с припухлыми подглазьями. И не без злорадства заметила – время их уровняло, только успел ли Яков понять этот очевидный факт.
Между тем Зоя, опаздывая