и оглянулся на вход, словно избегая смотреть в черные, ярко блестевшие глаза Эстер. Та не отрывала от него взгляда.
– Где же ваш брат?.. И Рокко… – прошептал он.
– Вы их не видели? – с тревогой спросила Эстер.
– Нет, не видел, – ответил маркиз, сам изумляясь тому, что совершенно позабыл о товарищах.
– Может быть, они тоже нашли какую-нибудь пещеру?
– Хотите, я пойду их поищу?
– Это слишком опасно, маркиз. Разве вы не слышите, как воет ветер? Как бьет о камни песок?
– Вы правы, Эстер, но я не могу сидеть сложа руки, в то время как мои друзья погибают.
Сказав это, он направился к выходу, однако тут же понял, что ничего не получится.
В Сахаре свирепствовала песчаная буря. Зрелище было жутким. Барханы исчезали на глазах, будто снежные сугробы под ветром, делавшимся все горячее и беспощаднее. Песчаная муть окончательно скрыла весь небосвод.
Огненный полог метался туда-сюда, то взмывая вверх, то падая вниз и вновь круговертью вздымаясь в высоту. Временами сквозь мглу пробивался ярко-алый солнечный диск, и тогда казалось, что пустыня объята пожаром, а в небе извергаются сотни вулканов. Со всех сторон неслись рокот и завывание усиливающегося ветра.
У входа в пещеру начал скапливаться песчаный вал, грозя похоронить беглецов. То и дело с вершины скалы с грохотом падали камни и, подпрыгивая, катились по земле, погоняемые ветром.
– Маркиз, – Эстер прижалась к корсиканцу, – я боюсь!
– Здесь нам нечего бояться, – отвечал де Сартен, обнимая девушку. – Не мы должны бояться, а люди, оставшиеся с караваном.
– И мой брат?
– Эстер, я уверен, он тоже добрался до какого-нибудь убежища. Может быть, они куда ближе, чем мы думаем. Отдохните, мадемуазель, вы же устали. Подождем, пока самум не утихомирится.
– Вы правы, я едва держусь на ногах. Дышать тяжело.
– Прилягте в том уголке, а я останусь на страже. Если что-нибудь случится, разбужу вас.
Девушка, чувствуя себя совершенно разбитой и оглушенной, свернулась калачиком в дальнем конце пещеры, маркиз же растянулся прямо у входа. Он вслушивался в рев бури, надеясь различить голоса друзей.
Де Сартен ощущал, что впадает в дурманное оцепенение, вероятно вызванное сильной жарой и недостатком воздуха. Веки отяжелели. Он оглянулся на Эстер, сжавшуюся на песке, подсунув локоть под голову: глаза закрыты, дыхание частое и лихорадочное. Ей тоже определенно не хватало кислорода.
– Немного сна пойдет ей на пользу, – пробормотал маркиз.
Сам он, борясь с навалившейся дурнотой, остался на страже. Потом веки его сами собой закрылись. Вой ветра словно бы стих и доносился откуда-то издалека. Де Сартена охватила блаженная истома, манящая отдаться ей без остатка.
Некоторое время он сопротивлялся дремоте, затем провалился в темноту. А песок, гонимый ветром, продолжал заносить выход из расщелины, угрожая заживо похоронить двоих беглецов.
Глава XIV
Песчаная могила
Проспав,