подтвердит тебе мои слова. Что угодно сделаю, лишь бы ты поверила, что это не просто уловки, я не пытаюсь завести себе любовницу, или что ты там еще себе подумала. Мы с тобой не подходим друг другу, это слишком очевидно. Но если бы ты дала мне шанс…
Я не могла больше это слушать.
– Замолчи, – выкрикнула я и попыталась его оттолкнуть. – Мой муж то же самое говорил своей любовнице! Слово в слово! Я прошла через ад. И не стану причиной такого же ада для кого-то другого.
– Говорю же тебе…
– Нет, Хэнк. Я не могу.
– Все не так, Либби.
– Может быть. Просто дай мне время разобраться, ладно?
Я прошла мимо него и открыла свою дверь.
– Если вы снова поругались, можешь переночевать у меня. Но у нас ничего не будет. И если ты полезешь ко мне, я тебя выгоню.
Хэнк покорно вошел в квартиру. Я принесла ему подушку и плед, чтобы он устроился на диване.
Ночь снова была бессонной. Мне казалось, что Хэнк тоже не спит. Я хотела, чтобы он вошел в мою спальню, и не хотела одновременно. Я представляла собой одно большое противоречие. Где на равных боролись желание прогнать этого мужчину из моей квартиры раз и навсегда и желание быть с ним.
Первая часть не верила ему. В моем понимании, если мужчина и женщина живут вместе, занимаются сексом, ругаются и мирятся, то это как минимум нечто большее, чем «ничего нет». И становиться третьей лишней, становиться второй женщиной одного мужчины мне не хотелось. Я уже была в треугольнике, была обманутой, представляла для мужчины меньшее, чем мне бы хотелось представлять. Идти на это снова, мстить незнакомой женщине за пережитую не по ее вине боль я отказывалась.
Другая сторона, с мышлением глупой школьницы, наивной училки, верила Хэнку. Я понимала, что у них нет любви, а какая семья без любви? Я не знала всей картины и не могла судить лишь по своему печальному опыту. Меня тянуло к нему. Виной тому было одиночество, неудавшаяся семейная жизнь, неумение оставаться наедине с собой или еще что-то – я не знаю.
Я уснула, но спала тревожно. Мне снилось, как я убегала от табуна лошадей, красивых вороных скакунов, они догоняли меня, стремились растоптать, а я была и рада погибнуть под копытами такой красивой благородной тучи. Моя бабуля, любительница сонников, когда-то говорила, что лошади снятся ко лжи.
Утром я тихо вышла из комнаты. Хэнк спал на диване, закинув свою огромную ногу на спинку. Мой диван был ему откровенно мал. Я прошла в душ. Когда вышла, Хэнка уже не было. Я выдохнула с облегчением, хотя бы утро обошлось без неловких разговоров.
Примерно через неделю в квартире сверху снова начались крики. Была суббота, я валялась с полным кофейником и книгой. Такой сильной ссоры я у них еще не слышала. Причем ругалась только женщина, ни одного крика от Хэнка. Я смотрела в потолок и обещала себе, что никогда не буду жить, как они. Билась посуда, двигалась мебель, в какой-то момент раздался жуткий грохот, а следом женский визг. Я подскочила на месте, надеясь, что никто никого не убил. Наступила резкая тишина. Но через минуту Хелен начала сыпать проклятиями с новой силой. Я с облегчением выдохнула.
Мне