против воли.
Для меня было жизненно важно иметь собственную квартиру после того жуткого случая, когда на первом году обучения я поселилась с соседкой. Очень скоро я узнала, что, оказывается, ценю личное пространство, поскольку раньше жила в огромной семье, которая чаще всего меня не замечала.
О своей соседке сказать того же я не могу.
Целых два семестра она вваливалась в мою комнату за полночь в стельку пьяной и плакалась или жаловалась на парней, и в какой-то момент мое терпение лопнуло. И это я еще молчу, сколько грязных тарелок оставляла в раковине та девчонка, как она не утруждалась убирать волосы из раковины или душа, сколько бы я ее ни просила.
Последней каплей стал день, когда она без спроса умыкнула стопку моих книг. Не для того, чтобы прочитать, а чтобы подпереть ими дверь, пока она заносила в квартиру покупки.
От одного только воспоминания меня охватила злость.
Я копила и копила деньги, умоляла родителей покрыть оставшиеся расходы, чтобы въехать в эту крошечную квартирку-студию буквально в паре кварталов от университетского кампуса. Квартира была тесной, старой и пахла нафталином, но я ее любила. И поскольку любой навязанной дружбе я предпочитала одиночество, то была здесь по-настоящему счастлива.
Сегодня я не отказала себе в удовольствии провести вечер самопомощи, в котором жутко нуждалась после того, как целую неделю промаялась со свистопляской с интервью. Сейчас, когда День отбора был позади, процесс замедлился – во всяком случае, до этих выходных, когда состоится открытие сезона, – и я решила отметить тот факт, что мне удалось выжить, согнав больше двадцати футболистов на интервью, выступления в соцсетях и встречи с фанатами.
И это если не брать в расчет поцелуй с Клэем Джонсоном.
От воспоминания о нем пульс участился, как происходило уже раз сто с того дня. Я положила книгу на грудь, потянулась к стоявшему на тумбочке стакану воды и залпом выпила половину. А потом села, уставившись на книжный шкаф, стоявший у подножья кровати, и заново прокрутила в памяти тот поцелуй.
Меня уже целовали. В прошлом.
Например, в пятом классе Рики, который бросил мяч за ограду игровой площадки и спросил у учителя, можно ли нам пойти за ним вместе. Он прижался ко мне губами ровно на три секунды (он считал на пальцах), а потом, хохоча, убежал.
Потом был Мэтью, почти что мой парень, который при каждом удобном случае лез со слюнявыми поцелуями на протяжении всего десятого класса. Он же первым засунул руку мне в блузку, чем отвратил от желания повторять подобное, если другие парни будут так же грубы.
Но помимо этого?
Я не была слишком искушена в этом вопросе.
Ну, если не считать романов, то думать я сейчас могла лишь о том, как прыгнула в объятия Клэя в столовой на глазах у всех.
Мы упражнялись. Репетировали. Я прекрасно знала, как себя вести, что сказать, как сделать так, чтобы эта сцена казалась убедительной. И чувствовала себя главной героиней в дешевом ромкоме, втянутой в авантюру с парнем не моего уровня. Это было увлекательно. И весело.
Ровно до той минуты, когда он подхватил меня, я обвила его ногами за пояс и поняла,