нет, а вот она да, – киваю в сторону отражения и улыбаюсь огромному зеркалу, которое отражает нас и грязно-серую коробочку, что нас окружает.
– Вы видите там кого-то еще?
– Нет, доктор, – приближаюсь к нему, практически ложусь на стол и тихо произношу, – Я ведь не сумасшедшая…
А ты?
Ледяной шепот касается кончика уха психиатра, и он вскакивает на ноги, отмахиваясь от него словно от призрака. Я продолжаю смотреть на девушку в отражении, срез каре которой острый словно бритва, он может запросто лишить кого-нибудь головы. Она приближается к Драйву, заставляя его пятиться к стене.
Помоги мне, Алан…
– Я… я сделаю все, что в моих силах…
Изящная бледная ручка пробегается по мужской шее и плечу, спускается по груди к животу под ремень, где заправлен черный облегающий предмет одежды. Брюки свободны, и она без труда проникает в них. Моей ладони становится тепло и твердо, и я отвожу взгляд от зеркала.
– Доктор, с вами все в порядке? С кем вы говорите?
Смотрю на дрожащего брюнета с серым оттенком кожи и подзываю его пальцем. Драйв покорно приближается и нагибается ко мне. Наши лица так близко друг к другу, и я слышу бешеное сердцебиение и вижу его на мощной мужской шее.
Делаю усилие над собой, касаюсь губами пунцового уха, Драйв вздрагивает и закрывает глаза.
– А если я вам скажу, что могу заставить любого сделать то, что я хочу… вы мне поверите?
Бронированная металлическая дверь с грохотом распахнулась, и в нее влетели два конвоира, сопровождаемые с уже известным и изрядно поднадоевшим мне мужчиной неприятнейшей наружности с бегающими маленькими глазками.
– Ваше время истекло, доктор Драйв! Покиньте подозреваемую.
– Я еще не закончил, я…
– О, нет, приятель, ты еще как за-кончил, – худое поросячье лицо ухмыльнулось, когда Алан увидел едва заметное на черном цвете мокрое пятно.
Один из амбалов освободил мне руки, а второй впился в плечо и вывел прочь, оставляя за спиной глаза доктора, полные ужаса и растерянности.
Глава 6. Сумасшествие не заразно
Алан.
Я лежал, прикрыв веки, в полумраке в своей спальне и рассматривал переливающийся свет уличного фонаря высотой с этаж. Ветки деревьев махали перед яркой лампочкой, меняя витиеватый рисунок на моем одеяле.
Аспен – проклятый город, где уровень преступности пропорционален количеству моих пациентов, сейчас спал, как все душевнобольные его жители, и стеклянная, просто немая тишина заставляла меня громко вздыхать и сдавливала грудную клетку металлическим кольцом. Я чувствовал вину перед этой девушкой, но почему я еще не осознавал. И еще… я безумно хотел быть с ней рядом.
– Что это было со мной? Сумасшествие же не заразно… – произнес я одними губами и не понял, спросил ли я последнюю фразу или сделал утверждение.
Впервые в своей практике я был в замешательстве. Эмили Престон каждый раз затуманивала