бойца с винтовкой, сидящего на табурете в конце коридора, направился к нему.
– Без разрешения не впущу, товарищ капитан, – проговорил младший сержант, вставая с табурета.
– Ясно! Где Архип Гордеевич?
– На втором этаже. Через пятнадцать-двадцать минут спустится.
– Подождем пятнадцать минут, – добавил Иван. И уже медленнее пошел к кабинету главврача.
Воронцов спустился и зашел в свой кабинет минут через тридцать.
– Заходи, капитан, поговорим, – грустно сказал главврач.
Он присел за свой старенький стол, кое-где облитый чернилами – темные пятна указывали именно на это. Молча взял лист бумаги и начал писать. Молчание его длилось несколько минут, после чего он заговорил:
– Списывать его придется – контузило, видимо, хорошо, опять с утра что-то неразборчивое кричал, тумбочку прикроватную в окно выкинул. Пришлось приказать его в отдельный кабинет с решеткой на окнах переселить, под охрану.
Иван подошел ближе к столу:
– Подожди, подожди, Архип Гордеевич! Отойдет, восстановится, не списывай его со счетов! Дай я с ним поговорю, тем более нас генерал Рогожников завтра ждет у себя.
– Думаешь, поможет?
– Да конечно поможет! Если уж с того света выбрался, то и на этом… еще повоюет!
Воронцов покачал головой, встал и подошел к двери, приоткрыв ее, крикнул:
– Фролов! Впусти капитана на десять минут.
– Спасибо! – оживился Иван и быстро вышел в коридор.
Младший сержант открыл дверь кабинета, где пребывал Стас.
Киримов вошел, закрыл за собой дверь.
Стас стоял и смотрел в окно, на котором ржавая решетка царских времен, кованая, в мелких узорах, хоть как-то оживляла эту комнату. Не считая большого сундука тех же времен в дальнем углу.
– Ну как себя чувствуешь? – спросил капитан.
Старлей ничего не ответил, подошел и крепко обнял Ивана. После этого оба присели на лавку у стены.
– Думаю, нормально! – все же ответил Стас.
Снова замолчав, засуетился, обхватив голову руками. Закрыл глаза и откинулся на стену.
– Воронцов хочет списать тебя, в тыл на легкую службу отправить, – вздохнул Иван.
– Нет, в тыл не пойдет! Только фрица бить, на Берлин!
– Вот и я о том же! Всегда мы с тобой вместе шли и ехали – и дальше надо, больше никак.
– Да я нормально уже себя чувствую, сон какой-то дурной приснился, вот я и дурканул.
– Нехило дурканул: тумбочка во дворе валяется. Окно разбито.
– Да, переборщил я с этим. Но… зато понимание всего пришло внезапно.
– Что вспомнил?
– Да все, что до медсанбата было. Только вчера не помню что было, и те дни, видимо, которые лежал без сознания.
– Это радует! А о вчерашнем расскажу как-нибудь позже.
– И… что сейчас?
– Сейчас к Гордеевичу идти надо, – ответил сурово Иван, – доказывать, что здравие твое в порядке, полном.
Только Иван хотел подняться с лавки и направиться в кабинет Воронцова, как тот уже открывал дверь со словами:
– О чем договорились,