всё на продажу. Представь, сколько людей понаедет, сколько зевак придёт. Сколько в давке умрут…
– Зато столицу увидишь, – мечтательно произнёс молодой человек, ложась на кровать. – Как там люди живут… Мне представляется, что там бедных нет. Что все там кушают хорошо.
– Ты, брат, больно наивен, – усмехнулся Тарос низким голосом. – Бедных везде полно. Там бедные, поди, беднее нас. Это мы – на природе, на просторе. А они крепостными стенами окружены.
– Мне всё равно кажется, что там людям живётся лучше. Я… я бы тоже туда съездил когда-нибудь.
Тарос закончил чинить узды, подошёл к печке и заглянул на готовящуюся еду. Запахло жареным картофелем.
– Когда я приеду – ты сможешь съездить. Лошадь отдохнёт – потом едь тоже на заработки. Но смотри: меня долго не будет, месяца четыре точно. Животных продаю соседям. Хозяйствуй тут как-нибудь.
– С невестой приедешь? – улыбаясь, дружески подколол брата Латрий.
Тот хитро улыбнулся, сощурился и произнёс, играя голосом:
– А кто знает? Может, и за твоей невестой приударю.
– Она мне не невеста, – вздохнул лежащий на кровати парень.
– Вы даже работаете в одном месте. Сделай ты уже шаг. Ты – её единственный вариант, вы друг друга с детства знаете.
– Ты слишком плохого мнения о ней, – нахмурился Латрий, – с такой красотою и умом ей надо быть госпожой. Эх…
– Зато ты больно хорошего о ней мнения.
Помолчали. Тарос наложил в жестяные тары жареной картошки с мясом (видимо, ягнёнка), закинул ложки и поставил на стол. Он ел жадно и быстро, причём стоя, потому что стульев не было, как будто до этого не ел очень долго. От запаха свежеприготовленной еды Латрий почувствовал проснувшегося зверя внутри и тоже начал кушать. Простой, сытной еды он не видал средь бедной овощной похлёбки в хозяйском доме. Тарос издал довольно звук, со стуком поставил пустую миску на стол – брат в это время ещё и половины не съел.
– Жуй быстрее, хиляк! Я, кстати, кое-что хотел тебе дать, – мужчина открыл сундук, согнулся в половину, копаясь в нём, и достал деревянную коробку. Латрий в это время, сидя на кровати, отложил тару. Он внимательно смотрел на брата.
– Этот кинжал, – он раскрыл коробку, в которой на подложке лежал кинжал, чуть изогнутый, с красной, расписанной узорами рукояткой, – фамильный. Отец передал его мне, когда умирал, как старшему сыну. Я даю тебе за ним следить, потому что, как я слышал из толков соседей, началась война, – в этот момент Латрий замер, с испугом смотря на брата, но тот даже не заметил, так как всё его внимание было сосредоточено на кинжале. – Возможно, он тебе понадобится.
– А ты поедешь ни с чем?
– Я возьму обычный нож. Кинжал пускай останется там, где кровь его многопоколенных владельцев. Сила его – тут, в этом доме, в этом селении, в Ории, – он преподнёс раскрытую коробку брату.
– С–спасибо. Постараюсь сохранить его!
– Да уж постарайся, брат. Я отбываю через час. К закату успею доскакать в соседнее село.
– Понял, –