признаков жизни. Еще выстрел, и снова жертва.
– Не стрелять! – спрыгнув перед испуганно сбившимися в кучу собаками, рыкнула на тройку незнакомых вояк, отправляя их в нокаут. – Кто вас просил?!
И тут же метнулась обратно к раненым овчаркам. Эта порода у меня всегда вызывала уважение. Умная порода.
– Мертва, – мне действительно стало жаль животное. Невинная жертва дрязг между людьми. Отвратительно. Я уже и забыла, что эти ушастые минуту назад готовы были разорвать меня на мелкие лоскуты, наглаживая каждую подсунутую мне под руку голову, преданно заглядывающую мне в глаза и виляющую хвостом. – И кто сказал, что собаки ничего не понимают? Все вы понимаете, правда? Просто говорить не можете. Мои вы хорошие. Бедненькие, все вас обижают. Заставляют всякую гадость кусать, да? Злят. Ничего, я попрошу, и вас будут хорошо кормить. И ни на кого натаскивать больше не станут.
– Как ты их… – попытка Трефа подойти ко мне пресеклась сразу же. Собаки, встав передо мной, глухо, предупреждающе зарычали.
– Тихо, ребята, тихо, свои, – не иначе, чудеса. Псы, немного успокоившись, сели, но не переставали внимательно отслеживать любое поползновение в мою сторону. – Видите, каждой твари необходима ласка. Преданнее собаки твари нет. Ты ее и бьешь, и голодом моришь, а она тебя до последнего вздоха защищать будет. Страшно, правда, не оправдать подобное доверие?
– Нам пора выдвигаться на базу. Задание выполнено, – сообщил Гриф, делая шаг назад после предупреждающего рычания одной из овчарок.
– А с ними что? – псы продолжали смирно сидеть у моих ног.
– О них позаботятся, – пообещал Гриф.
– Ведите себя хорошо. Пока, мохнатые, – потрепав напоследок каждого пса по холке, направилась следом за своей группой к вертолету. Собаки, жалобно поскуливая, все же за мной не пошли.
– Расскажешь, как ты их приворожила? – оглянувшись на живность, с явным восхищением спросил Киви.
– Доброта спасет мир.
– Ага, – хихикнул Треф, пройдясь по мне взглядом.
Поднявшись вверх, вертолет завис на пару секунд для разворота, и я глянула вниз. Сердце болезненно сжалось, словно в него со всего маха загнали нож, я невольно заскулила, осознавая, как сильно виновата… Злость, ярость, обида за предательство рванули из самого нутра. Рванув дверь в сторону, сиганула вниз, не задумываясь о высоте и возможных травмах. Оказавшись перед смертниками, рыча от душевной боли, еле сдерживая слезы, свернула шеи всем троим. И, бросившись к собакам, с трудом сдерживая рвущиеся рыдания, старалась выискать хоть одну из них еще живую. Зачем?! Зачем такая жестокость?! Я отправила их на смерть! Я! Расстрелять собак вот так, без всяких причин?! За что?! Ненавижу людей! Ненавижу!
– Есть! – одна еще дышит. – Киви! Треф! Помогите мне! Он еще жив! Быстрее! Ребята, быстрее!
– Тебя накажут, ты убила троих, – присаживаясь