в 1966 году в Праге, со вторым долгие годы находился в переписке), считали Льва Николаевича полноправным членом своей научной школы. В позднейших публикациях эпохи гласности Л. Н. Гумилев сам называл себя «последним евразийцем», бесспорно, имея к тому все научно-методологические и моральные основания [53а].
Действительно, в тесных рамках советской исторической науки Л. Н. Гумилев первым выступил с изложением «евразийской» точки зрения на проблему татаро-монгольского ига, доказывая с фактами в руках, что в истории России никакого ига не было и быть не могло.
И все же, на наш взгляд, абсолютно несправедливо и неправомерно сводить роль Л. Н. Гумилева в борьбе с «черной легендой» исключительно к проповеди «евразийских» взглядов на историю взаимоотношений Руси и Великой степи. Меньше всего Л. Н. Гумилев был эпигоном. «Последний евразиец» творчески синтезировал «евразийские» «предчувствия и свершения» с результатами своих собственных полувековых трудов по изучению этнической истории Великой степи и таким образом превратил собственно «евразийство» из социально-культурологической утопии начала XX века в достаточно обоснованную научную доктрину конца нашего столетия.
Творческий синтез «евразийства» в его наиболее истинных и оправданных положениях, системного подхода в версии Л. фон Берталанфи, учения В. И. Вернадского о биогеохимической энергии живого вещества биосферы и, наконец, материалы собственных историографических работ по Великой степи позволили Л. Н. Гумилеву совершить качественный прорыв в отечественной науке о человеке. В середине 70-х годов он создает целостную, непротиворечивую пассионарную теорию этногенеза, в основе которой лежит представление об этносе как о биосферном, несоциальном феномене человеческого поведения [53].
Тогда-то и получила объяснение п р и р о д а возникновения «черной легенды». Оказалось, что «…неявное отождествление в глазах не только средневековых европейцев, но и китайцев, – народов России и Монголии, сливавшихся для них в нечто целое, хотя и раздробленное и неосязаемое» (стр. 29) есть вполне закономерное с точки зрения теории этногенеза явление. Оно лишь частный случай проявления поведенческой реальности суперэтноса Евразии-России. «Ведь даже в Париже, в школе восточных языков, фигурировал русский, и выражение „поскреби русского и найдешь татарина“ было как бы не требующим доказательств». Следовательно, то «…отношение к России, которое в странах Западной Европы считалось вполне естественным и даже единственно возможным: недоброжелательное и несколько пренебрежительное» (стр. 28), представляет собой естественное следствие отрицательной комплиментарности между двумя суперэтносами – Западной Европой и Россией-Евразией.
«Комплиментарность – явление природное, возникающее не по приказу хана или султана и не ради купеческой выгоды. То и другое может, конечно, корректировать поведение контактирующих персон, руководящихся соображениями