этого». Хотя, какие, к черту, глаза, что я тогда там мог увидеть? Это я видно теперь придумал.
Я остался. Медленно подошел к Исикаве, и опустившись рядом с ним на диван, схватился за голову.
– Зачем вы это сделали? – прошептал я.
– Потому что предвидел твой уход. Я знал, что ты пожелаешь уйти в ту же секунду, как только очнешься. Естественное желание. Я говорил дважды, повторю и в третий: я не убийца. Я бы не стал убивать неповинного человека только за то, что он может мне навредить, – Исикава устало вздохнул и потер пальцами глаза. – Скоро все кончится, обещаю тебе. Не думай, твоя жизнь не сломана. Мне просто необходимо время, чтобы закончить то, что начал. К сожалению, я не могу поверить твоему слову, что ты будешь молчать о случившемся, даже короткое время. Как только все закончится, я сам приду в полицию и расскажу им правду. Я сознаюсь в содеянном и подробно расскажу, как подставил тебя. Кроме того, я сохранил кое-какие доказательства, которые не оставят полиции шанса сомневаться в моих словах.
Исикава замолчал. В тишине я слышал, как в дальнем углу цеха, за одной из многочисленных дверей скреблись мыши. Вернее, тогда я думал, что мыши.
– Пить хочу, – сказал я.
Исикава усмехнулся. Вставая с дивана, он похлопал меня по плечу. Я скинул его руку дернувшись всем корпусом.
– Вы сказали, что вам нужно закончить какое-то дело. Что вы имели ввиду? Какое дело?
Исикава ответил, протянув стакан еще теплой, кипячёной воды:
– Вопрос не в том что. Вопрос зачем мне делать это.
– Ну и зачем? – спросил я рассеяно, думая о той яме дерьма, в которую угодил черт знает каким образом и за какие грехи.
– Чтобы спасти тебя.
– Э? Спасти меня? Это еще что значит?
Исикава кивнул. А потом добавил:
– Спасти всех нас.
Глава 6
Инсар. Россия.
Святой – это ирония. Незамысловатая, какая только и может прийти в голову десятилетним детям.
Если называть вещи своими именами, Валентин был скорее грешником.
Он раньше всех из них начал курить. Раньше всех лишился девственности, и потом менял любовниц с завидным постоянством. Крохотное население Инсара не могло позволить делать это безнаказанно, и Святого били. Вернее, пытались. Потому что в Святом жил дьявол. Ни Герман, ни Заря, ни Глинт, никто из них не мог припомнить ни одного случая, чтобы Святой испугался ввязаться в драку. И чем больше перед ним стояло противников, тем шире делалась его улыбка.
«Давайте, говноеды, только, пожалуйста, все сразу, а то как-то не спортивно».
В середине нулевых за серьгу в ухе в Инсаре можно было лишиться зубов. За длинные волосы – заработать перелом челюсти. Святой проколол обе мочки и отрастил шевелюру до плеч. Он не хотел никого провоцировать. Он хотел проколоть оба уха и отрастить шевелюру.
У него переломов больше, чем