на Буяне,
стоят три дуба зеленыих.
Под теми тремя дубами зелеными —
цари всем ветрам, цари вихорям.
Уж вы, батюшки, ветры буйные,
батюшки вихоря сильно-могучие!
Не ходите вы и не крушите вы
ни горы вы, да ни долы вы!
И ни темныя леса, и ни быстрыя реки и урочища,
и не черныя грязи досуха!
И не пригибайте прутья-ветки к матушке сырой
земле, не губите вы все лодьи – корабли мои!
И так вы, батюшки, ветры буйные, ветры восточные,
западные, северные да южные!
Вы сослужите мне службу верную и неизменную…
И вдруг ветер и в самом деле переменился, стал вдруг попутным и разом наполнил собою паруса! Воины убрали весла и стали готовиться к битве, а корабли легко заскользили по глади моря. Это было удивительное зрелище: две армады двигались навстречу друг другу, и у каждой при этом был свой попутный ветер!
А чародей, продолжая свое песнопение, легко и непринужденно, как на прогулке по летнему саду, взбежал на самую резную голову «Морского Дракона» и замер там, широко раскинув руки в стороны. На нем был неплохой, явно сработанный на заказ анатомический кожаный доспех с затейливыми бронзовыми накладками – из тех, которые до сих пор пользуются заслуженной популярностью у легионеров с побережья Срединного моря. Шлем, панцирь и поножи с наколенниками выглядели почти так же, как и обычные, а вот наручи были несколько длиннее обычных легионерских и защищали не только предплечья, но и прикрывали тыльную сторону ладони и пальцы до самых ногтей. Облакопрогонник – а то, что это был именно он, теперь уже ни у кого не вызывало сомнений, – немного постоял «крестом» на резной голове дракона, и…
И прыгнул, раскинув руки, как крылья! Прыгнул вперед и вверх – в пространство, где уже сгущались грозовые тучи, крутили свои спирали беспокойные вихри и проблескивали огненные зарницы. Уже потом, после боя, на берегу, за кружкой доброго пива многие воины утверждали, что это сам «Морской Дракон» помог магу взлететь и даже задал траекторию полета. Что они, дескать, сами почувствовали толчок палубы и посыл от могучего корабля. Может быть, так все оно и было, но сам Серый Змей ничего такого не почувствовал.
А то, что случилось потом, он будет помнить всю свою жизнь. Потому что дальше время остановилось. Строго говоря, никакого «дальше» уже просто не было и быть не могло.
Колдун прыгнул в небо и, как альбатрос перед штормом, зависнув между небом и морем, парил на воздусях. Но завис не только он один: Змей с удивлением наблюдал, как морские брызги застыли перед самыми его глазами. Исчез ветер, хотя паруса были по-прежнему полны. Не трепетали расправленные знамена, и все вокруг как будто бы замерло, затаилось и затихло в ожидании окончания полета человека.
«Но ведь я все это наблюдаю, обдумываю, даю свою оценку! А значит, движение мысли сохранилось, – подумал Серый. – Я мыслю, следовательно, я существую! Да и зрачки мои вращаются,