мысленно молился, чтобы парни всё-таки удержали безумца. Мальчишка с ужасом смотрел, как тот беснуется в руках друзей. Как краснеет лицо Жжёного не то от ярости, не то от напряжения. Не то от страха.
Сзади что-то хрустнуло, и это решило всё. Парни бросили рыжего и со всех ног припустили обратно к обжитым людьми концам Лихобора. Лишившись опоры, Жжёный от неожиданности рванул вперёд и вспахал носом землю. Парень встал и медленно утёрся кулаком. Посмотрел на струйки крови, стекавшей с костяшек на пальцы, и перевёл взгляд на Добронрава.
– Жжёный, пошли! – уговаривала его Фрезия. Тянула за руки. – Мне страшно!
Она смотрела на рыжего такими умоляющими и одновременно преданными глазами, что было совершенно ясно: Фрезия умрёт, но не двинется с места без Жжёного.
Как бы Добронраву хотелось, чтобы на него смотрели так же. Чтобы на него так смотрела Фрезия. Ну, что она – такая красивая, весёлая, живая – нашла в этом придурке? Сейчас она убедит Жжёного уйти, возьмёт его за руку и уберётся подальше от дубрав сиринов и алконостов. А его – Добронрава – снова будут ждать душные, пропахшие воском и пергаментом стены кельи дьяка или монотонный скрип балды, раскачивающейся на толстой верёвке. Ни друзей, ни приятелей. Ни девушки.
У Добронрава не было ничего.
Мальчишка зажмурился, и две слезы одна за другой скатились по щекам. Открыв глаза, он встретил довольный оскал Жжёного – тот всё видел. И Добронраву захотелось провалиться на месте.
За спиной снова что-то хрустнуло. Жжёный усмехнулся и позволил Фрезии себя увести. Добронрав долго смотрел им вслед, пока парочка не скрылась. Потом он обернулся к дубраве, но в лесу как будто всё было спокойно.
И тогда мальчишка дал себе расплакаться. В горячке он пнул ногой высокую траву. Потом ещё раз и ещё. Добронрав бил её, пинал, рвал и бросал так далеко, насколько позволяли утомлённые после балды мышцы. Потом он сел на землю, закрыв лицо руками, и ревел до тех пор, пока не упал на спину полностью без сил. Его всё ещё сотрясали спазматические всхлипы, но слёз уже не было. Добронрав смотрел, как по небу плывут пушистые белые облака.
– Небо такое прекрасное потому, что там нет людей, – прохрипел он себе под нос.
Пролежав так ещё некоторое время, Добронрав встал и принялся отряхиваться. После того как закончил, он ещё долго смотрел в сторону жилых концов Лихобора и не двигался с места. Вздохнул. Медленно, точно боялся увидеть что-то жуткое, повернулся к дубраве.
Сжал кулаки.
– Эти задания для того, чтобы ты понял, что можешь больше, чем сидеть за письмом, – Добронрав, как запомнил, повторил слова Жжёного. – Ты можешь, Добронрав?
И не давая себе опомниться, он быстро зашагал вперёд. Деревья шуршали кронами и пугающе быстро становились всё ближе. Против двенадцатилетнего мальчишки они казались такими огромными и могучими, что невольно замирало сердце.
Добронрав перешагнул невидимую черту, которая отделяла волшебную рощу от остального Лихобора, и поёжился. Вдруг стало как-то прохладнее и темнее. Старые деревья скрипели сами по себе