рощицы, стоящей, как оазис, среди нелюдимо-голых в ту пору поздней осени ржаных полей. На этом старом погосте теперь почти уже никого не хоронили, так как с другой стороны города появилось новое кладбище. Большинство могил на старом кладбище имело крайне заброшенный вид: кресты и памятники покосились, ограды заржавели, и могильные холмики летом обильно порастали сорной травой, теперь торчавшей то здесь, то там грязными мокрыми прядями. А остов церкви, сложенный в старину из красного кирпича, крепко скреплённого известково-песчаным раствором, ещё более усиливал мрачную картину запустения и смотрелся как иссушенный ветрами скелет.
Могила родителей Свина, благодаря его стараниям, была одной из немногих ухоженных. Предусмотрительный Свин очертил кованной металлической оградой довольно большую площадку, засыпанную утрамбованным жёлтым песком вокруг надгробного камня своих предков. Здесь имелось место и для него самого, и для его будущей супруги, и для детишек (которые, впрочем, ещё не появились на свет).
На кладбище не было ни души, и тишина стояла необыкновенная. Только изредка лёгонький ветерок пробегал в вышине по оголённым кронам деревьев, вызывая ненавязчивое шелестение мокрых веток и редких, оставшихся на них прелых листочков.
Поставив в пластмассовую вазочку около родительского надгробия принесённые им цветы – четыре белых розы, – наш герой сел на увлажнённую ночным дождиком деревянную скамеечку, установленную напротив могилы в пределах витиеватой металлической ограды. Мокрая доска холодила его пухлый зад; а он, не обращая внимания на это неудобство, смотрел неотрывно на серый могильный камень, на котором были высечены имена его родителей – Парась Свинович Кабанов и Хавронья Хряковна Кабанова – и даты их долгих и безмятежных жизней. Он созерцал закреплённые на камне овальные изображения их приветливых, свинообразных лиц и думал: «Ах, мои добрые родители! Какая у них была любовь, как славно ладили они между собой и не могли обойтись друг без друга. Почти пятьдесят лет прожили вместе. И умерли в один день – утром папа, а вечером – мама. Как романтично!»
– Но что же мне делать? – обратил через некоторое время он риторический вопрос к своим предкам, лежащим под камнем. – Жизнь без любви точно неполноценна. Я люблю Луну-Яичницу, а она не любит меня. И вообще, имеет ли смысл жить? Ведь в жизни столько несчастья, страдания и несправедливости. Стоит ли эта жизнь того, чтобы быть прожитой? Наверное, не стоит.
«Застрелюсь к чертям!» – подумал он и нащупал потной рукой в кармане просторного плаща холодящую сталь прихваченного с собой пистолета.
«Нет, так дело не пойдёт! Надо их убить двоих, – промелькнула тут же затем в голове у нашего героя злобная мысль. – А потом и самому замочиться».
«Нет, во всём виновата Луна-Яичница. А негр здесь ни при чем. Разве он знает о моей к ней любви? Так что надо порешить только её, – продолжал он раскручивать свою мысль. – Убью её – пристрелю! А потом и сам застрелюсь».
И Свин