заплясал, двигаясь то вверх, то вниз, описывая круги, переходя из руки в руку и обратно; потом Джо дернулись, как бы непроизвольно, и выронили нож на пол. На их лице появилось испуганное выражение. Если бы это была настоящая драка, Натан воспользовался бы моментом и ринулся вперед с собственным ножом, но если бы он так поступил, то был бы мертв, поскольку Джо с нехорошей ухмылкой уже держали второй нож напротив его сердца.
Присси захлопала в ладоши и завизжала от восторга.
– Ну, что скажешь?
Натан пожал плечами:
– Второй нож спрятать проще простого. Бросьте меня дурить.
Гэм поцокал языком:
– Нет никакого второго ножа. Один нож в двух местах сразу.
Натан качнул головой и наклонился, чтобы подобрать упавший нож, показать всем, что их два, – однако на полу между ними ничего не было.
– Не только ты тут можешь показывать фокусы, – улыбнулись Джо.
Гэм медленно поднялся и подошел к полке. Он отодвинул в сторону несколько книг и вытащил кожаный кисет.
– Куришь, Нат?
Натан покачал головой. Гэм раскрыл кисет, вытащил оттуда трубку и набил.
– Сегодня будешь курить. В нашей шайке так принято. Сперва мы едим, потом рассказываем истории, потом показываем рукопожатие и курим.
– Рукопожатия еще не было, – возразила Присси, – и к тому же Джо знают кучу других историй. Они знают про всех людей, откуда кто появился. Например, этот Кукушка, который ехал с нами в повозке Поставщика. Помнишь, с двумя братьями? Верняк и Облом. Как там было?..
Присси поднялась с места, сцепила перед собой руки и расставила ноги, словно собираясь прочесть стишок на вечеринке.
– «Некогда в трущобах жила одна женщина»… Как там было дальше, Джо? Я как-то выучила эту историю, чтобы рассказывать в «Храме» у моей сестры, чтобы мне не пришлось… Чтобы они не стали… Ну, в общем…
Присси села обратно и почесала голову под чепчиком, внезапно замолчав и помрачнев. Гэм подошел и положил ладонь ей на плечо.
– Она срезала жир с куска мяса, – продолжили за нее Джо. – Этот кусок она выменяла у мясника, который торговал на Стрэнде. Мясо было «сомнительного происхождения» (твое любимое выражение, Присси, верно?), но оно было свежим и дешевым, и при жарке из него вытапливалось много жира. И вот немного этого жира капнуло ей на запястья, и она вытерла их об фартук. Позже, когда она стирала фартук на мокрых скалах, на него испражнилась чайка…
– Это выражение мне тоже нравится, – вставила Присси.
– Женщина терла и терла, но не могла оттереть ни чаячье дерьмо, ни жир, на который оно упало. Пятно было не вывести ничем. Потом, однажды ночью, после того как фартук уже много раз надевали и снимали, стирали и перестирывали, из него выполз Кукушка – в форме этого пятна и того же цвета. Его нашли на куче грязного белья, ревущего во всю глотку, и как только он достаточно подрос, отправили работать. Беда только в том, что он ни на что не годился, и тогда его послали к Господину, чтобы, по крайней мере,