это было?
Он снова поглядел на сейф. Так же внезапно, как обрел жизнь, тот вдруг лишился ее; его тело осело на пол, дверца безжизненно распахнулась. Натан схватил себя за руку и принялся растирать: казалось, невидимые зубы вцепились в нее изнутри, грызя тысячей хищных пастей.
– Что бы это ни было, – проговорил Гэм, не замечая ничего, кроме сейфа, – сейф он открыл.
Внутри обнаружилась куча вещей, явно имевших сентиментальную ценность: кольца и броши, перевязанные ленточками письма, миниатюрные портреты детей и собак. Кое-что из этого могло показаться желанным любому человеку: рубины и слитки, стеклянные и хрустальные украшения, часы… Игнорируя все это, Гэм схватил сверток бурого, ломкого пергамента, наполовину завернутый в шелковый платок, и повернулся к выходу.
Натан с Присси не двигались, застыв, словно нищие перед праздничным столом.
– Пошли, чего вы ждете?
– Разве мы не собирались что-нибудь стырить? Я думала, мы собираемся что-нибудь стырить. Мне нужна сотня золотом!
Гэм открыл рот, чтобы что-то сказать, потом замолчал. Наконец он произнес:
– Верно… верно. Натти, прихвати что-нибудь из драгоценностей. Присси, а ты бери вон тот подсвечник.
С видом облегчения от того, что надлежащий порядок вещей восстановлен, девушка запихала подсвечник себе в корсет. Он высовывался на пару дюймов. Присси поглядела на Гэма, но тот никак это не прокомментировал. Натан продолжал стоять, не двигаясь. Место укуса, ладонь, запястье и вся рука до плеча казались гнилыми.
– Ты, конечно, делай как знаешь, – сказал ему Гэм, – но если тебе внезапно не нужны деньги, другим-то они по-прежнему надобны. Так что лучше все же возьми, сколько сможешь унести.
Присси подошла и сунула ему под рубашку слиток, какие-то рубины.
– Давай бери, хуже не будет. Видишь, я тоже взяла.
Здоровой рукой Натан дотронулся до сейфа: холодная, твердая поверхность, какой и полагается быть металлической коробке.
– Ну ладно, выбираемся через черный ход. Натан, иди ты первым.
Натан вышел в коридор. Его рука зудела от Искры, слюна имела привкус ржавчины, весь мир по сравнению с этим казался блеклым. Он уже не замечал таких подробностей, как по дороге наверх, и, кажется, больше не заботился о том, что его поймают. Он даже перестал кланяться.
У подножия лестницы Гэм обогнал его. Он вел Присси перед собой, завернув ей руку за спину. Натан пошел за ними, не слишком размышляя о происходящем; однако Гэм не направился к заднему выходу – вместо этого, оглянувшись, чтобы убедиться, что Натан по-прежнему идет следом, он провел Присси к распахнутым двойным дверям, за которыми открывалась бальная зала. Двери были огромными, с орнаментами и золотым литьем в виде дельфинов и русалок, плещущихся в прибое. За ними лежало обширное пространство, где был в разгаре бальный танец: наверное, около сотни гостей, одетых так же, как те женщины наверху (не люди, а хрупкие, усыпанные украшениями деликатесы, полупрозрачные и изысканные),