он согнул шею, разглядывая девушку. Приблизив к ней лицо на расстояние нескольких дюймов, он заговорил снова:
– Чей это ребенок?
Присси откашлялась.
– Ох, боже мой… Помогите… О как я несчастна… – начала она, привычно входя в роль «Ложной Девицы», однако ни Гэм, ни Натан не пришли ей на помощь, даже когда она жестом позвала их.
Человек в маске приложил к губам палец, затем второй. Гэм подобрался к Натану сзади и подтолкнул его:
– Ну, чего ты ждешь? Давай жги его Искрой!
– Никто не готов признать ее своей? – позвал человек.
По толпе пробежал сдержанный шепот, но никто не ответил. Натан повернулся к Гэму, однако тот развернул его обратно и сильно пихнул в спину. Натан шатнулся вперед, толпа перед ним расступилась, и он распластался на полу.
– А это что? Еще один ничейный ребенок? Откуда эти сокровища берутся, хотелось бы знать? Поднимите его!
Повинуясь приказу, из толпы появились два лакея в мундирах и схватили мальчика под руки. Стоило им прикоснуться к нему, как укус болезненно запульсировал. Натана потащили вверх, и нервы завибрировали у него под кожей, а во рту появился металлический привкус. Он заскрипел зубами. Ему запрокинули голову, убрав с лица волосы и развернув к львиноликому, и тут у него возникло чувство, что сейчас он начнет искрить вопреки всему – сильнее, чем прежде, сильнее, чем когда-либо, не давая себе пощады, просто от этой невыносимой боли.
Увидев лицо Натана, львиноликий вздрогнул и отступил на шаг назад, едва не споткнувшись.
– Ты! – выговорил он.
Он приподнял маску, как бы проверяя, что не ошибся, и первым, что увидел Натан – прежде серо-стальных глаз, прежде всего остального, – было желтовато-коричневое родимое пятно в форме капли. Затем маска вернулась на место.
Когда человек (тот самый, один из посетителей его матери, который заплатил вперед) заговорил снова, казалось, будто у него пересохло во рту: слова как бы застревали, спотыкаясь об язык.
– Ну хорошо… – произнес он.
Натан вспомнил, что сказала ему мать об этом человеке. Может быть, сегодня как раз тот день, когда Натану понадобится его помощь?
Львиноликий выпрямился и театрально выпятил грудь – напоказ, словно обращаясь к дешевым местам на галерке.
– Что за печальное и жалкое зрелище я вижу перед собой! – воскликнул он, обращаясь к собравшимся гостям звучным, но в то же время каким-то фальшивым голосом. – Этот мальчик должен знать, что для ребенка из трущоб является преступлением забираться в город так высоко. Не говоря уже о том, чтобы вторгаться сюда, в наше прекрасное убежище, и портить его своим видом!
Его аудитория зачарованно внимала, захваченная представлением. Натан ничего не мог понять, однако они слушали человека в маске с такой сосредоточенностью, словно тоже принимали участие в пьесе – играли роли людей, невероятно впечатленных его риторическим искусством.
– Кто-нибудь другой выпорол бы его за такое, – продолжал человек. – Но хотя он, очевидно,