сердце да в песне…» настораживает, хотя поначалу воспринимаешь его как некое переосмысление известных комаровских строк: «Только в песне да в сказке уместится Приамурье мое!..» Ан нет! Открываю фотоальбом, и первое стихотворение в нем – конечно же, «Приамурье». И здесь вновь черным по белому: «В сердце да в песне…» Что это – новое слово в исследовании творчества поэта, открытие первоначального варианта, искаженного ранее недобросовестными издателями произведений Комарова? А может быть, редактор альбома В. Ф. Ковтун решил самостоятельно «поправить» поэта, «улучшить» классическую строку и растиражировать свою «смелость» в 28 тысячах экземпляров? Или мы имеем дело с элементарным незнанием и скоропалительной «опечаткой»?
К чему я это говорю? Не лучше ли процитировать самого Комарова, его чеканные строфы, исполненные музыки и художественно зримые, как полотна Сурикова. Конечно же, лучше! Но, право, обидно, когда видишь неискренность и поверхностность там, где ее быть не должно. В стихотворении «Звёзды» (1941–1946) есть такие строки:
С ночных небес во мглу густую,
Где стынет черная вода,
Роняя ленту золотую,
Летит шипучая звезда.
И кто-то речь о ней заводит —
Судьбу разгадывает он.
А наши звезды только всходят
На этот чистый небосклон.
Вот это – ощущение того, что его звезда не в зените, а только на подъеме, – и есть высшая мера совестливости поэта. Живой – он не рвался в классики, получив сполна меру критики за «чрезмерное» увлечение воспеванием в стихах природы Дальнего Востока. «Советский человек, преобразователь природы – вне поля зрения Петра Комарова», – вот так, ни больше и ни меньше! А ведь это писал крупный советский поэт Сергей Васильев в статье «Важнейшая тема советской литературы» («Известия», 4 сентября 1949 года). Напомню, что Комарову оставалось жить на любимой земле, которую он так самозабвенно славил и воспевал, меньше месяца… Их было немало, записных блюстителей теории соцреализма, вдохновителей рьяных «преобразователей» природы, которые считали нужным попенять поэту за его самый главный дар – умение живописать словом.
А человек в стихах о природе у Комарова есть всегда – он сам, его взгляд на мир, его образное преломление увиденного. И не только автор присутствует в таких «безлюдных» стихах. Поэт как бы вводит и нас туда же, дает ощутить в полном объеме краски, запахи, звуки поля и тайги, реки и моря, села и города. А в итоге почувствовать само время.
Словно часовой, в широкой пойме
Он стоит, оберегая рожь.
И недаром на патрон в обойме
Каждый желудь у него похож.
(«Дуб», 1948).
Уверен, что четырехстрочную миниатюру можно толковать и комментировать, ища аналоги, исторические примеры и сравнения, добрый академический час где-нибудь в Литинституте. Мал золотник, да дорог!
Как известно, дальневосточной родиной Петра Комарова стало село Поповка на берегу великой дальневосточной реки Зеи. Тут он пошел в школу, здесь начал писать стихи, пробовать