на ком-нибудь, а именно на Пушкине, в числе прочих хрестоматийных писателей. И знает наизусть хотя бы десяток его строк. Лично к священнику у меня-то претензий нет. Он поступал вполне профессионально, согласно духу религии, гласящей:
«Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия» (Новый Завет, Откровение Иоанна Богослова, гл. 2, ст. 7).
Христианство сейчас переживает в России пору некоего общественного ренессанса, хотя окраска этого возрождения порой имеет явный политический «колер». «Побеждая», служители культа торопятся «вкусить от древа жизни» уже тут, на земле, не дожидаясь мифического рая. Так делает каждый, ибо победителей не судят, как известно еще с дохристианских языческих, то бишь античных многобожных времен.
Но я не хочу впадать в богословский спор. Я о Пушкине. И не в роли адвоката, а любя его, поскольку воспитан с колыбели наравне с бабушками и дедушками моими, отцом и матерью – и Пушкиным тоже. Это его стихи и сказки научили меня родной речи, дали возможность впитать с молоком матери ощущение красоты жизни. Александр Сергеевич не нуждается в защитниках от посягательств на него того, что называется поповством. Все его творчество – блестящее опровержение «скорби духа» и «блаженства» по сему поводу, к чему возопляет церковь. Уж кем-кем, но «нищим духом» Пушкин не был никогда. Однако и настрадался Поэт от ханжей духа предостаточно!
Пришел я домой в расстроенных чувствах, раскрыл книжный шкаф, где на самом почетном месте стоит еще матерью и отцом купленный десятитомник произведений Поэта в светло-коричневом переплете с неповторимой вязью автографа «А. Пушкинъ» на обложке, с беглыми абрисами женских прелестных головок на полях рукописей черновиков, с портретами друзей и видами невской столицы. Ну разве этот вольнолюбивый потомок африканцев, ставший самым русским по сути человеком, мог позволить себе смирение и покорность, насаждаемые церковью!
«Что вы волнуетесь? Ведь Пушкин был крещеным христианином», – проворковала мне примирительно одна из дам – устроительниц «презентации».
Потому-то я и волновался, что если и читала эта дама оду «Вольность», «Вакхическую песню», поэму «Гавриилиада», то не дала себе труда задуматься и понять, что втиснуть Пушкина в рамки каких бы то ни было идеологических, в том числе и религиозных, шор – просто невозможно. Его творчество опровергает устои, диктуемые любой духовной и нравственной цензурой, каковой, по сути, и являются все религии мира, когда они утрачивают свою просветительскую функцию и становятся инструментом управления государством. Смешно даже подумать о пылком Пушкине, разделяющем один из постулатов слепой веры и повиновения: «Терпите – и вам воздастся». Терпим мы все нынче, да что-то не спешат воздать нам по заслугам ни земные, ни небесные правители…
Итак, один только пример из жизни Пушкина, который позволит вам яснее представить цену унижений Поэта, перенесенных именно по