свиньёй, хотя парень был худ, как щепка. Ещё бы! Жрать хотелось постоянно, ибо всё, что можно, и что нельзя, разворовывалось персоналом. Нередко мальчишки били его и отнимали пайку. Но Чжан не сломался, а научился стоять за себя. Когда вырос, в армию не взяли из-за выбитых передних зубов. Чжан Ли этому обрадовался, ибо, хотя и обладал советским паспортом, гражданином СССР себя не ощущал и, соответственно, долг Родине за собой не признавал. Он считал, что, скорее, Родина ему должна. В девятнадцать лет поехал в Душанбэ, смутно надеясь найти родственников. Увы, никого… Работал на сезонных работах, ибо профессии не имел никакой. Вернее, имел корочки плотника, но душа к этому ремеслу не лежала. За год свёл знакомства с контрабандистами, стал ходить с ними в Китай и Афганистан. Благодаря цепкой памяти и ловкости легко освоил маршруты и основы чёрного рынка. Через два года ходил уже сам, добирался даже до Индии и Пакистана. Неплохие деньги зарабатывал! В тюрьме ни разу не сидел, хотя и попадался по мелочи на сбыте товара. Почему в Советском Союзе можно свободно торговать только картошкой? Ну, ещё народные промыслы… То ли дело в загранице, особенно в Америке. Эх! Перебраться бы туда, уж он бы развернулся вширь и вглубь! Да, только где он – и где Америка…
Внезапно внимание китайца привлекло зрелище бесчувственного, да, к тому же, связанного Рахмона, влекомого в палатку Самсонова двумя бойцами. Интересное кино! Сделав вид, что он просто так гуляет, Чжан Ли подошёл к палатке и улёгся у задней стенки. Серая телогрейка – отличный камуфляж, никто его не увидит. А он будет слышать всё, а если дырочку проковыряет – то и видеть!
Услышанное потрясло его до основания! Оказалось, что Рахмон американский шпион! Да, бедняге мало не покажется, когда его перевезут в Душанбэ… За шпионство дают вплоть до расстрела, да! В голове зашевелились интересные мысли…
Несмотря на то, что он здесь был аж четырнадцать лет назад, Чжан Ли отлично помнил, что всего в часе ходу отсюда начинается ущелье с тропинкой, ведущей в Афганистан. Правда, крутая и неудобная, но лошадь пройдёт. Если же обрушить там парочку скал, то никакая погоня не догонит.
«Вот он, мой шанс на светлое будущее!»
Он встал и пошёл к лошадям, стоявшим неподалёку. Выбрав двух, не спеша навьючил на них баклаги с водой, мешок с овсом и рюкзак с консервами.
– Ты чего это, а? – лениво поинтересовался часовой – боец Хананеев, сидевший около и переваривающий обильный съеденный обед, усугубленный водочкой.
– Приказали, – спокойно пояснил китаец, после чего вернулся к палатке.
Дождавшись, когда майор вышел (надо же покушать), оставив стеречь шпиона бойца Липатова, Чжан Ли снова прилёг у задней стенки и шепотом позвал:
– Эй, Маккартни!
Американец дёрнулся:
– Кто здесь?
– Это я, Чжан Ли. Сколько заплатишь, если я выведу тебя отсюда?
– Да сколько угодно в пределах разумного!
– Тогда слушай, – деловито