друг друга знали. Просто ударили по рукам и разъехались.
Когда Ткач уехал, экспедиция словно вымерла. Остались самые неприкаянные из предпенсионеров, включая самого Зиновия Федорович.
И тут появилась еще одна перспективная работенка. Ткача пришлось вызывать срочным курьером, так как рацию с собой на такие мелочевые работы не брали, а по телефону с тем колхозом связаться не удалось. Благо, что работы ткачевскому отряду оставалось совсем немного. За день они добили последние профиля, быстренько провели интерпретацию, пометили точки для бурения и сразу выехали в Рудознатцы.
Было воскресение, но Зиновий Федорович уже давно перестал делить неделю на выходные и не выходные дни. Он встречал геофизиков во дворе экспедиции. Такого еще никогда не было. Обычно он ждал в своем кресле, как хан ждет на троне своих данников.
– Что случилось? – спросил Ткач, соскакивая на ходу с подножки кабины.
Его люди тоже смотрели на начальника экспедиции недовольно. В том колхозе было сытно, и возвращаться раньше срока не очень хотелось.
Всего у Ткача в отряде работало помимо него самого четыре человека: Митяня, Сиплый, Шурик и водитель Рыжий. Все они работали у него уже давно и за это время сплотились в некое подобие семьи – со всеми ее плюсами и минусами.
Здание экспедиции было практически полностью необитаемо. Только Зиновий Федорович, две бухгалтерши да неприкаянный московский практикант тщетно пытались имитировать былое многолюдье конторы. Все остальные во главе со старым геологом Иваном Ивановичем еще неделю назад были мобилизованы на выполнение срочного заказа от очередного колхоза.
Зиновий Федорович в эти дни чувствовал себя человеком, который вдруг оказался на складе дефицитных товаров с тремя рублями в кармане. Слухи о грядущей засухе уже взбудоражили все близлежащие колхозы, вот-вот у стен экспедиции возникнет очередь председателей, а тут еще этот странный заказ из министерства…
– Случилось, Саша. Случилось. Сам не пойму – то ли беда, то ли счастье, – и в голосе и в мимике начальника чувствовалась несвойственная ему нервозность. Он все время озирался, словно боялся, что те самые председатели начнут окружать его с тыла. – Ты съемку в Карадоне помнишь? В девяностом году проводили ее.
– Помню. Мы там картировали почти весь сезон. А что такое?
Сиплый, хотя и стоял от начальства несколько в стороне, тоже услышал слово Карадон и подмигнул Митяне плутоватым азиатским глазом. Вероятно с той съемкой в девяностом году у них были связаны какие-то приятные воспоминания. Но Митяня его радости не разделил, а только зло махнул на Сиплого рукой и пошел помогать Шурику вытаскивать аппаратуру из вахтовки. Рыжий, насвистывая, возился под днищем машины. Сиплый демонстративно продолжал подслушивать.
– Пойдем ко мне в кабинет, – предложил Зиновий Федорович.
Ткач