на свет
Под рычанье громадного зверя,
Что пожаром дышал им вослед.
Ущипнул себя больно – не сплю ли я!
Сам не верил, что видел вокруг.
С криком «Urge! Cameso! Vesturiel!»
Дядя Леша бил оземь каблук.
Чей-то голос все ближе и ближе
Шел наверх, как от центра Земли.
Сторож силы последние выжал
И противника с ног повалил.
Оба снова отправились на пол,
Сокрушая друг друга вдвойне.
Вновь удар, и когтистая лапа
Из разлома явилась в огне.
Словно грома нещадным раскатом,
Замахнувшись, хватилась о край.
Все, что было когда-нибудь свято,
Осыпалось золою костра…
Сторож вырвался, еле дыханье
От бессилия переводя.
Дядя Леша был также изранен,
Все лежал, страшным взором водя.
Из разлома кровавое пламя
Подымалось высокой стеной.
Сторож в посох вцепился руками
И занес его над головой.
Чуть живой, весь дрожа и качаясь,
Но пытаясь себя превозмочь,
Он поднялся и, грозно оскалясь,
Как последнее выкрикнул: «Прочь!!»
Он присел, оттолкнулся ногами,
Подлетел высоко над землей
И вонзил, как победное знамя,
Посох прямо в шипящий огонь.
Вспышка света рванула пространство,
Все сметая ударной волной.
Убежать бы – да поздно спасаться.
Я, уже не владея собой,
Как тайфуном впечатанный в стену
И от пыли не чувствуя глаз…
А вокруг – все тряслось и ревело,
И все рушилось прямо на нас.
Жуткий треск, даже мыслей не слышно.
Новый скрежет и зычный раскат,
И разбитая старая крыша
Довершила творившийся ад…
Помню: резкий удар, потемнело,
Я лечу, не касаясь земли,
Точно в воду. А все – цепенело
И стихало в тягучей дали…
Эпилог
Ярким светом пробив занавеску,
Солнце больно кольнуло в глаза.
Я вскочил. Было тихо. Ни треска,
Ни рычания. Лишь голоса
Доносились откуда-то сзади.
Что случилось? Я умер? Живой?
Я был дома, лежал на кровати
Весь в бинтах и с больной головой,
Принакрытый заботливым пледом,
А под боком – резной табурет,
Погребенный горою таблеток.
Чей-то голос поведал совет:
Больше спать, расслабляться. Везенье
Так отделаться очень легко.
Не зашибся, всего сотрясенье.
Нужен отдых и полный покой.
Дед поохал и тихо ответил:
«Вот спасибочки вам, доктора.
Все исполню, теперь ни на метр
Не пущу никуда со двора.
Чу! Очнулся никак мой болезный!»
Подошли. «Ну, ты как, не тошнит?
Осторожно, гляди, как порезал.
Что-то ты совсем желтый на вид»
Я