он был свидетелем: допускает ли закон продажу ахбаса (как в Магрибе называли авкаф) – то есть имущества, переданного навечно на благотворительные цели, чтобы помогать бедным128. Ал-Ваззан, который еще раньше сожалел о захвате Ваттасидами вакуфных владений фесских медресе для военных нужд, с интересом следил за этим спором в Атласских горах129.
К сведениям о политических событиях прошлого и о местных происшествиях ал-Ваззан проявлял ненасытную жадность. В Хахе он добивался от бывших последователей ас-Саййафа подробностей об учении и скандальной жизни этого бунтаря против Ваттасидов, относящейся к XV веку: ас-Саййаф сделался тираном и был убит одной из жен, когда она застала его спящим с падчерицей. В Сафи от участников местных раздоров ал-Ваззан узнал, что их ссора началась с того, что дочь местного каида (мэра, губернатора) влюбилась в политического противника своего отца, а кончилась тем, что португальцы полностью подчинили себе разделенное на партии население. Эта история войдет в одно из его позднейших сочинений, «чтобы показать, как приверженность партиям и женщина могут сгубить страну, народ и религию»130.
Ал-Ваззан интересовался и повседневными делами. В городке на атлантическом побережье он узнал от пожилого еврея, что причина, по которой на пляже лежало множество мертвых китов, заключалась не в том, что здесь, по местному поверью, кит извергнул на сушу библейского Иону, а в том, что в море, в нескольких милях от берега, выступают острые рифы. В горах Атласа он слышал рассказы о чудесном растении сармак, употребление которого в пищу укрепляло мужскую силу при половом акте. Мало того, говорили, будто мужчины испытывают эрекцию, а молодые женщины теряют девственность, просто пройдя над этим растением (ал-Ваззан в этом усомнился и написал, что эту историю выдумали, чтобы скрывать настоящее проникновение пениса). В пустыне Драа он расспрашивал о ценах на различные сорта фиников; в Томбукту интересовался оживленной торговлей рукописями из Магриба; на базаре в Гао – ценами на рабов; в одном городке на берегу Нила обсуждал налог, выплачиваемый султану за право держать сахарное производство с многочисленными наемными работниками. А у уличного музыканта в Каире он выяснял, как тому удалось научить верблюда танцевать под звуки бубна131.
Ехал ли он верхом по горной тропе, шел ли с караваном в пустыне или плыл на корабле по Средиземному морю, у него в дорожных сумках всегда лежали книги и все необходимое для письма. Действительно, приобретать сведения и записывать их во время путешествия (рихла) было старинной и уважаемой исламской традицией. Поздно ночью на борту судна, идущего вверх по Нилу, в Кину, ал-Ваззан у себя в каюте «занимался при свече» еще долго после того, как заснули все остальные132.
Все это кончилось летом 924/1518 года, когда на корабль, на котором ал-Ваззан возвращался из Каира в Фес, напали христианские корсары и взяли его в плен. Его жизнь странника и ненасытного наблюдателя отныне приняла