из неё можно только куропатку с расстояния в тридцать-пятьдесят метров. Николай прикинул расстояние выстрела и понял, что все волнения за жизнь Палкана напрасны.
– Слушай, охотник-недоучка, если и дальше хочешь со мной на охоту ходить, то запомни: не пьёшь накануне охоты, не куришь на охоте и не путаешь сайгаков с куропатками. На, держи свою «пукалку», твоё счастье, что ты такой олух неоперившийся.
Николай бросил ружьё в руки недоумевающего шкодника. Тем временем чуть рассвело. Как я уже упоминал, рассвет в этих местах весьма скор. Однако в руках у Николая не оказалось его знаменитого ружья, он выронил его во время падения, ещё на шее отсутствовал бинокль, где он свалился – не понять. Неудачная охота завершалась ещё и неожиданными поисками. Ружьё и бинокль отыскали почти сразу, следы падения летевшего на спасение были отчётливо видны. Теперь нужно было озадачиться результатами охоты.
– Сходи вверх, там метрах в ста от вершины я по сайгаку стрелял. Они от твоей папиросной копоти через перевал рванули, стрелять пришлось почти вслепую, не знаю, что из этого вышло?
– А отчего дёрнул вниз Палкаха?
– Да от выстрела и дёрнул, как очумелый, ничего не видя и не слыша, ломанулся прямо на тебя – дурака. Я за ним бегу, ору, а ты – палить. Что, не слышал моего крика, тетеря?
– Слышал крик. Да разве в твоём крике разберёшь чего – эхо. Я только и понял – стреляй, стреляй, что оставалось делать? Стрельнул.
Ситуация полностью прояснилась, тёмные пятна стёрлись, и Колька, расстроенный собственными огрехами, поплёлся к вершине на поиски возможного трофея.
Николай тем временем прошёл вниз по следу Палкана и в очередной раз поразился его необыкновенной находчивости и решительности.
От того места, где его застал выстрел, на снегу был виден огромный прыжок в сторону.
– Грамотно от выстрела уклонился, вот зверёныш. И пошёл ведь не от вспышки, а под скалу вне зоны обстрела. Вот партизан, живой, слава богу! Где же он теперь? Местность не знает, из села ни разу не выходил, где его искать теперь, вот незадача?
События для Николая рисовались в более или менее ясную картину. Среди всего этого вдруг раздался громкий и продолжительный свист с вершины холма. Следом за ним радостный крик.
– Есть барашек. Уложил ты его враз, он и не сдвинулся с места! – орал от радости Колька, как будто это была его добыча. К чести сказать, добыча между ними всегда была общая. Эхо доносило до Николая обрывки непонятных слов. Различить можно было только по-детски звонкий Колькин голос.
Домой охотники возвращались без особой радости, молча и без типичных для данной ситуации пересказов разных смешных эпизодов, частенько наскоро придуманных по ходу дела. Уж кто-кто, а Колька обязательно позубоскалил бы. Но эта охота удачей и не пахла. Через полчаса они подогнали тракторок к самым воротам Николаева двора, и дичь на плече хозяина скоренько перекочевала за ворота, в сам двор. Здесь, почти у самых ворот, Николай едва не наступил на своего блудного пса. Заметил его боковым зрением, запнулся,