и заняться привычным воровством. Так они оказались в очередной заброшенной деревне. Они не нашли ни единой живой души, кроме двух изголодавшихся молоссов. Стиракс от чистого сердца отдал им последний сухарь, из-за которого псы передрались.
Четверть часа гоплиты бродили по деревне. Они раздобыли три десятка яиц, кусок говяжьей вырезки с запашком и забродившее вино, похожее на пойло, коим сирот поили в Лутраки. Склонный к вечному шутовству Стиракс предложил отведать человечины, ведь вокруг было полно загнивших покойников.
– Думаете, Аттал? – спросил Гунн.
– Ну не лично он, – ответил Прокл. – Мы скоро прибудем в гарнизон. Может, пора набросать план действий?
– Заночуем здесь. Найдём уцелевшую хижину и устроим военный совет, – сказал Протей. – Галлы сюда более не вхожи – ни живые, ни мёртвые.
– Я не хочу провести ночь в деревне с поветрием, – возмутился Стиракс.
– При чём здесь поветрие? – сказал Прокл. – Людей убили.
– Я понял, благодарю за пояснение. Мои глаза видят прекрасно! Я про запах.
– Неженка, – произнёс Протей. – Принюхаешься. Или ты не был на нашей кухне в Греции? Еда там воняла хуже, чем разлагающиеся трупы.
– Вот так и принесли в Рим чуму после войны с германцами, – буркнул Стиракс.
– Безмерно уважаю Кустодиана, но зря он решил отправить тебя с нами, – сказал Протей.
Раздался протяжный птичий крик. Гоплиты подняли головы. Они увидели кружащую в небе птицу.
– Сокол? – спросил Анион.
– Мне кажется – пустельга, – сказал Прокл.
– Охотничий сокол, – уверенно ответил Стиракс. – Глаза разуйте. Не знаю ни одного человека, кто бы видел пустельгу возле Арелата.
– Спорим на пять аурелиев, что ты не сумеешь её подбить? – бросил вызов Протей.
– Оставь себе свои аурелии.
– Боишься?
– Еще чего! Не хочется при соратниках тыкать тебя мордой в дерьмо.
– Значит, боишься?
– Хорошо, я участвую в споре, но не за монеты. Давай так: если я собью птицу, то ты больше не будешь зазнаваться. Мы привыкли к твоему самолюбованию, но и ему должен быть предел.
– Малыш обиделся? – Протей изобразил угрюмое лицо Гунна.
– Хочу, чтобы вы ценили меня и воспринимали как равного. Ну-ка, Кемаль, попадёшь в него?
Без лишних слов пун вложил в лук стрелу и запустил в небо. Стреле не хватило доброй полсотни футов, чтобы долететь.
– Это невозможно, – сказал Анион. – Даже если Эол спустит её ниже, то птичка слишком мала. Да и твою стрелу сдует ветром.
– Ну что, ты готов признать свой эгоизм? – не унимался Стиракс.
– Да что с тобой? – ощетинился Протей.
– У меня просто накипело. Благодаря мне у нас всегда была еда. Кемаль подстрелил пять зайцев, а я штук сорок. Еще и вепря на ужин притащил. Это нормальное человеческое желание – получать благодарность за труды. В отряде я самый незаметный только потому, что слежу, чтобы вы были