плоть пороки.
В свои неполные семнадцать лет Бельфор понимал, что закованный в броню солдат не станет искуснее, умнее или храбрее. Нетопыри одевались, точно попрошайки, сливались с обычными галлами, но могли дать фору гордецам в серебряных кирасах с мечами, украшенными драгоценными камнями.
Юноша знал несправедливости мира и войны. Во время сражения кляузники и прихлебатели конунга стояли на задворках, а почести забирали себе. В своё время сильные люди построили крепкую Галлию, но воспитали лентяев и высокомерных выскочек. Аттал этого не замечал, ибо сам был таким же – маленьким отпрыском большого человека. На ум тут же пришёл Матайес.
Говорили, что Матайес шёл в бой с двумя короткими кинжалами. Без щита, в штанах и повязке. Полуголого варвара с косоглазием боялись все. Соратники даже шутили, что из-за природного изъяна враги не могут внезапно напасть на варвара: один его глаз смотрел всегда прямо, а другой – в сторону.
Матайес был главным берсеркером конунга Кенариха. Один варвар приравнивался к целому отряду. Охмелённый боем и объевшийся белены берсеркер бился с таким остервенением, словно за его спиной стояли духи войны. Галлия славилась великими воинами, однако не помнила подобных монстров. Благодаря уму и бесстрашию Матайес стал наследником престола Севера без знатного происхождения. О его смелости ходили легенды и слагали баллады. О берсеркере говорили с восхищением и сравнивали его с маститыми римскими императорами.
После рождения сына Матайес чуть успокоился в своей агрессии, подзаплыл жиром и последовал совету жены – защищать тело кольчугой. Однако люди не забыли, сколь многое он сделал для процветания Галлии. До сих пор от Британии до Иберии ходила «Песнь о гибели Матайеса».
Конунг возвращался в Дурокорторум и попал в засаду римлян. Точным попаданием пилума Матайеса выбили из седла. Утыканный стрелами и пронзённый копьями конунг до последнего вздоха не опускал меч. Римляне не могли подступиться к окровавленному берсеркеру, который неутомимо пробивал хаматы врагов. Уже стоя на коленях, он заколол центуриона и последним взмахом выбил из седла знаменосца.
Матайес извлёк из себя все стрелы и обломки копий, но не нашёл сил вытащить злополучный пилум. Римляне боялись приблизиться даже к затихшему и безоружному конунгу. Никто не решался нанести последний удар. Некий легионер – Марк Квинт Агафий – коварным уколом завалил непокорного медведя и обезглавил.
Агафий стал героем. В каждой таверне он рассказывал о своём подвиге. Количество легионеров в его рассказах постепенно убывало, пока не остался он один. Однажды в арелатской таверне Агафию встретился наёмник-берсеркер, который выбил из него дурь. Легионера убили, а наместник Арелата в назидание разорил деревню Энанки – основное гнездовье изгоев-берсеркеров. Так закончилась эра.
Будучи отроком, Бельфор слышал «Песнь о гибели Матайеса», написанную