погружались на дно во время битвы. Сражение продолжалось до последнего, чуть ли не врукопашную.
– Как ты это узнал?
– Очень просто. Дно усеяно трупами. Я буквально ступаю по ним. Мне даже кажется, что мертвецы хватают меня за руки. Поганое ощущение, должен тебе сказать.
– Подтащи меня ближе. Я хоть погляжу, кто с кем воевал.
– Не торопись, теблор. Мы уже почти добрались. И потом, не думаю, что размякшие в воде трупы многое нам расскажут. Нужно поискать на палубе… Чувствуешь, плот стукнулся о борт? Сейчас я вылезу наверх.
Карса слышал лишь сопение и кряхтение, даруджийские ругательства и лязг цепей. Наконец глухой стук возвестил, что его товарищ достиг палубы.
Потом все звуки стихли.
– Эй, Ном, что там наверху?
Даруджиец молчал.
Край плота за головой Карсы ударился о корабль и стал медленно двигаться вдоль борта. Воителя обдало прохладной водой. Он вздрогнул, но вода продолжала сочиться сквозь щели в досках.
– Эй, Ном, куда ты пропал?
И снова никто ему не ответил.
Карса вдруг засмеялся. Смех не был осознанным: клокочущие звуки сами собой вырвались из горла теблора. Здесь ведь совсем мелко. Наверное, от силы по пояс, а может, и того меньше. И вот в этой-то луже ему суждено утонуть. Не сразу, но все идет к тому. Возможно, Нома убили. А где же тогда его противник? Он что, тоже погиб? И оба сражались беззвучно? А вдруг даруджиец куда-нибудь провалился и потерял сознание?
Многочисленные вопросы без ответов теснились в голове Карсы. Ясно пока было лишь одно: он обречен тонуть рядом с чужеземным кораблем.
Теперь плот находился возле носа судна.
– Эй, Карса! Ты куда уплыл? – раздалось сверху.
– А ты сам куда пропал?
– Да просто разглядывал, что к чему. Слушай, а это ты сейчас смеялся? Я, когда услышал, чуть в обморок не упал.
– Я. Расскажи, что нашел.
– Почти ничего. Высохшие следы крови. Куча следов. Но корабль почти пуст… Худ тебя побери, Карса! Ты же тонешь!
– Тону, низинник. И вряд ли ты мне чем-нибудь поможешь. Оставь меня наедине с судьбой. Бери мое оружие, воду.
Вместо ответа Ном подтащил к перилам моток толстой веревки. Один ее конец он привязал к палубной балке, показавшейся ему прочной. Другой конец, размотав веревку, бросил вниз и спустился сам. Пыхтя и сопя, даруджиец пропустил веревку через цепи, сковывавшие руки Карсы. Потом, отирая с лица пот, прошлепал к ножным цепям теблора и продел туда веревку, сделав надежные узлы.
– Что ты задумал? – недоумевал Карса.
По-прежнему молча Ном с остатком мотка полез наверх. Оттуда донеслись какие-то непонятные звуки, после чего веревка стала медленно натягиваться.
Вскоре возле перил появились голова и плечи Торвальда. Низинник был совершенно бледным от изнеможения.
– Это все, что я пока смог, Карса. Немного, но плот еще какое-то время продержится… Ты не волнуйся, я не дам тебе утонуть. Ты там пока поскучай, а я пойду еще пошарю. Не могли же эти придурки уволочь все подряд.
Даруджиец