зарождающемся состоянии столь сильную, что она лишь усугубляла общее недомогание. Царевна узнала, что спаслась от смерти благодаря вмешательству очаровательного незнакомца. Глубочайшая признательность соединялась в ней с симпатией к нему и заставляла умолкнуть рассудок. Поначалу ей казалось, что, прислушиваясь к говорившим в его пользу чувствам, она испытывает лишь благодарность: едва полюбив, мы еще не осознаем, что любим. Однако вскоре сила этих ощущений не оставила сомнений в том, что она влюблена; видя, что сопротивляться бесполезно, она постаралась лишь скрыть свои чувства от того, кто породил их.
Как только она немного пришла в себя, Борис сам привел его в ее покои, преувеличивая значимость оказанной им услуги и благодарность, которую она должна к нему испытывать.
Ей хотелось спрятаться в каком-нибудь укромном месте, чтобы скрыть от отца свое волнение и проступивший на лице румянец. Она долго не могла взять себя руки, и, наконец, ответила царю таким тихим и слабым голосом, что он не преминул бы догадаться о причине ее волнения, если бы ее недомогание не отвлекло все его подозрения.
После этого царь почти сразу ушел, и разговор, которому его присутствие и значимость придавали серьезный и печальный тон, сделался более свободным и игривым. Царевна поблагодарила Густава за храбрость, с которой поспешил к ней на помощь, и оказала Гришке несколько знаков признательности, на которые он ответил так, что еще больше распалил ее. Он внимательно смотрел на нее, находил ее очаровательно-трогательной, но она была не властна над его сердцем. Когда сердце молчит, разум будет тщетно восхищаться красотой.
Тем временем в его взгляде, от природы нежном и томном, читалось столько страсти, что она была глубоко впечатлена. В глазах влюбленного все кажется любовью; она решила, что ее очарование зажгло в его сердце такую же страсть, что она испытывала к нему, и эта сладкая надежда наполнила ее решимостью не бороться со своим чувством. Когда нас любит достойнейший человек, трудно тешить себя этой любовью, не испытывая ответного чувства. Приняв желаемое за действительное, она всецело отдалась жгучей страсти, думая, что эта страсть взаимна. Она отказалась от дальнейшего сопротивления, голос разума утих, глаза озарились живым огнем, наполнившая ее сердце радость отразилась и на лице, еще выгоднее оттенив ее красоту, так что почти все сердца оказались подвластны ей, кроме того, которое она хотела завоевать.
Датский принц почувствовал к ней еще более пылкую любовь; князь Шуйский с трудом сдерживал пламя, которое эти чарующие взгляды зажгли в его сердце. Сколько неудач породил впоследствии этот роковой день, и сколько несчастий вызвали эти неразделенные страсти!
Принц Густав, чье сердце было свободно от страстей, вскоре заметил чувства, которые царевна питала к Гришке. Густав не был влюблен в нее и ухаживал, лишь следуя воле отца. Он был рад, что она симпатизирует его другу и надеялся, что она сможет сделать его невероятно счастливым.
Тем временем здоровье царевны