взглянула в зеркало на отражение своего идеально правильного лица, нахмурив брови и сморщив прямой остренький носик, обратилась к самой себе:
– Что будешь делать? Будешь следовать указаниям матушки или попытаешься спасти её? Конечно же, она скажет, что дружба с Имперцами – решение всех проблем, ведь только они знают, где достать камушки. Но всё непросто, – она приблизилась к отражению, всмотрелась внимательнее, – не зря та Ведьма упомянула про глаза, это знак. Нет! Указание к действию.
Неожиданно ей показалось, что в зеркале не только её отражение, мельком она увидела знакомые черты, а в голове услышала женский голос: «Красивые глазки». Эмони отшатнулась от зеркала, не отводя взгляд от отражения реальности, схватила со стола первое, что попалось под руку.
Черты лица проступили отчётливее, вырисовалась изящная женская фигурка. Эмони невольно оглянулась – убедиться, не появляется ли то, что отражается в зеркале и в реальности, но она была одна.
Когда она вернула взгляд к зеркалу, рядом с её отражением стояла Ар, но не та, к которой она уже привыкла, не та, что зовёт себя Эктори. Другая, совсем не похожая на эту. Сложно было сказать, в чём было отличие, но это точно была Ар. Пусть не похожая, но такая…
Эмони вскричала: «Ненавижу!» и швырнула в зеркало то, что схватила со стола. Отражение разбилось на множество частей паутиной трещин. Голос, слишком похожий на голос Ар, вторил словно эхо: «Ненавижу…». Отражение исчезло.
Эмони с размаху швырнула большое напольное зеркало в изящной металлической раме, ударила каблуком, потом ещё раз и ещё.
Она бросилась на большую мягкую кровать, обхватила руками подушку.
– Ненавижу, как же я всё это ненавижу! Эта Ар, ненавижу её! Она – причина всех бед. Если бы её только не было! Это всё она, её обещание! Я убью её, я изменю судьбу!
Эмони встала, залезла в ящик стола, вытащила портрет в простой золотой рамке. Красный глаз юноши с картины пристально смотрел вдаль – она сделала этот скан реальности, когда он был слишком занят, чтобы заметить, иначе у неё бы не было и этого портрета.
Эмони, прижав картинку к груди, заговорила печально:
– А тебя я люблю. Знаешь, мне так тебя не хватает. Пусть тебе на меня всё равно, пусть у тебя свои планы. Знать бы только, где ты, и я бы пришла: хоть в миры мёртвых, хоть в сердце мироздания. Тебя бы я поддержала, тобой бы я восхищалась, и пусть тебе этого не нужно. Пусть ты и не замечал моих намёков, как когда я привела тебя в сад и сказала, что из этих цветов получился бы красивый букет, или когда я тебя в беседку под звёздным небом завела, прижалась и сказала, что здесь очень холодно. Пусть ты опять назовёшь меня дурой, как в тот раз, когда я рассказала, как ненавижу всех живых и мёртвых. Знаешь, я готова умереть, если ты…
Неожиданный стук в дверь прервал её монолог.
Эмони, встав с кровати, огляделась: в комнате был такой беспорядок, что пускать кого-то оказалось просто недопустимо. Она схватила широкополую шляпку, поправила белое полупрозрачное платьице, надев изящные босоножки, вышла.
Лирия гневно сверкнула