должно было быть. Хафэр парой жестов попросил её молчать, сам сказал:
– Мы не верим, мы знаем Судьбу.
Юноша расхохотался:
– Тогда какова моя судьба?!
– Замолчишь, – холодно ответил Хафэр.
– Нет! Сразись со мной, ответь за свои слова, и, раз уж знаешь судьбу, то скажи, кто победит?
– Зачем? – устало спросил Хафэр и собрался уже уходить.
– Если ты победишь, то сможешь говорить обо мне всё, что захочешь, – аристократ немного запнулся и с явной неохотой добавил, – и о вере.
Хафэр хмыкнул:
– Я и так говорю, что хочу. Я Им…
– Амперец, – вовремя поправила Эктори.
Хафэр кивнул, проворчав, что не любит, когда их так называют.
– Я отдам тебе земли, что перешли мне по наследству от деда, – воскликнул аристократ, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию, – после падения Империи у вас с ними туго.
Хафэр задумчиво оглядел юношу,выискивая какие-либо знаки рода, но, увидев на платке, торчавшем из нагрудного кармана, пятиугольную печать, не смог вспомнить, чья она, что значило, что род был не сильно влиятелен, и владения не так уж велики. Он опять было собрался уйти, но, увидев в глазах Эктори интерес, смешанный с непонятным страхом, ответил:
– Обещаю лишить тебя жизни, если решишь обмануть меня и оставить ни с чем.
– Ещё победи, Имперец, – презрительно бросил аристократ, и удалился, крикнув: – Через ур на крыше, ты ответишь за свои слова!
Как только шаги аристократа совсем стихли, Хафэр вернулся к своим заметкам. Эктори, немного опасаясь того, чему предстояло произойти, попыталась отвлечься наведением порядка на полках, но убираться, как оказалось, она не любила, – не из тех она, кто привык много работать, зато болтать ей очень даже нравилось, и потому полюбопытствовала, что за вера такая.
Хафэр буркнул отстранённо:
– Новая, – но потом решил рассказать: – Она зародилась всего пару ходов назад, и привлекла уже много последователей. И что они в том только находят? – непонимающе спросил Хафэр, словно у самого себя, продолжил: – Они утверждают, что миры создали пятеро бессмертных богов, с этим не поспоришь, наверняка, есть мирок, сотворённый и пятью. Их символ – пентаграмма из прямых линий, а к нижним лучам пристроен треугольник, с чёрточкой от вершины. Своих последователей они призывают к слепому поклонение: верь – и боги смилостивятся, но знала бы ты, что творят их жрецы… По мнению этих фанатиков боги бесполы, и, вроде бы, ничего такого: все, кто лишён плоти, лишён и пола. Вот только для них «бесполый» значит совсем другое, и их жрецы, подражая богам, совокупляются и с женщинами, и с мужчинами.
Эктори вздрогнула, воскликнула возмущённо:
– Разврат, противоречащий естественному ходу вещей!
Хафэр кивнул:
– Зато все остальные последователи – эталон праведности: блюдут все порядки, очень скромные и кроткие, пока речь не доходит до их веры, каждый день ползают по уру на коленях и бьются головой о пол, – непроизвольно потёр лоб, – поклоняясь