странное дело, вопли и ужасные крики истязаемого негодяя ласкали мой слух и восхищали меня, словно райская музыка.
Может быть, в этих отчаянных криках мне слышались отзвуки тех мучительных воплей, которыми эта же комната огласилась три года тому назад… Да, я увлекался своей жаждой мести, я с наслаждением слышал эти мучительные вопли и продолжал опускать удар за ударом.
Разумеется, на шум сбежались со всех сторон замка. Но дверь была тщательно заперта, и слугам пришлось выломать ее топорами. Все это требовало времени, которого для меня было достаточно, чтобы окончить свою экзекуцию. Когда люди ворвались в комнату, я уже опустил тридцатый удар, а Жан Катильон уже молчал.
Да, негодяй замолк на веки!».
Каторжник печально опустил голову, слезы душили его, и он должен был прервать свой рассказ, приближавшийся уже к концу. Старый князь, и лорд Вардмур глядели на Пухлера с глубоким участием, у Елизаветы Бах даже слезы навернулись на глаза.
– Что было дальше, можно рассказать в двух словах, – прибавил Пухлер, после долгой паузы. – Я даже не пытался бежать, а мой процесс кончился весьма скоро. Меня приговорили к смертной казни, но в виду моих заслуг на войне, я был помилован, и смерть заменили мне пожизненным заключением в этой крепости. Какая злая ирония! Хорошее помилование! Вместо мгновенной смерти и избавления от всех физических и нравственных мук, меня обрекли на жизнь полную человеческих страданий на этой каторге. Но судьба послала мне одно маленькое утешение прежде, чем меня отправили сюда. Я узнал, что моя бедная сестра не пережила своего позора, что она предпочла смерть той жизни, которая ждала ее после ее падения. Она нашла вечный мир и покой, бросившись в маленькую речку, протекавшую за замком. Теперь вам известна печальная повесть моей короткой, но полной страданий жизни.
Пухлер кончил свой рассказ и в изнеможении опустился на свои норы.
Ясно было, что эти тяжелые вспоминания теперь еще давили несчастного страшным кошмаром.
Князь Фельс и лорд Вардмур, некоторое время были погружены в глубокие размышления, но старик первый прервал молчание.
– Уже весьма поздно, – сказал он, – Нам пора отдохнуть, ибо завтра нас ждет тяжелая работа, но каждый из нас должен хорошенько помышлять о способе и плане бегства из этого проклятого места. Нас всех связывает общее горе и общая участь невинно пострадавших людей.
При последних словах князя Пухлер соскочил со своих нар и крепко пожал руку старого князя. Он не был в силах вымолвить ни слова, но его взгляд говорил весьма красноречиво. Он был от всей души благодарен старику, своими словами доказавшему, что он верил рассказу несчастного страдальца, и вполне понял его душевное состояние, толкнувшее его на этот страшный акт мести.
Елизавета Бах распростилась со своими друзьями и крепко пожала руку Пухлера, устремив на него полный участия и благодарности взгляд.
Старый князь и Пухлер, проводили девушку до конца коридора, а десять минут спустя