ним тянется целая очередь. Ну, не то чтобы прям очередь, но человека четыре, в общем. Они все пырят на меня, будто я им денег торчу. Я даже слегка поднапрягся.
Вырубив мобилу, по привычке сжимаю её в кулаке, а кулак прячу в рукаве.
– У тебя есть парень?
А вот и причина внезапного, но приятного затишья…
После всех произошедших в этих стенах событий народу нужно было время, чтобы всё переварить. «Переварить» так называемые перемены.
Не каждый же день замухрышки в классе начинают вести себя круто. Я вёл себя круто всегда и при любом раскладе, даже если проигрывал (что скорее редкость, чем система).
В общем, слухи быстро расползлись по универу. Кто-то верил, кто-то не верил, одни невзлюбили Лерку ещё сильнее за дерзость, а остальные… ну, должны были, как минимум, проникнуться уважением.
Так было в Муторае, когда я после армии стал вести себя круто. На повторный сценарий я рассчитывал и в Москве.
Но всё, как всегда, идёт через жопу.
– Чё? – переспрашиваю я, глядя на лощёного пацанчика. Он чё-то жмётся, стреляет глазами то в пол, то в меня.
Не-не-не, думаю я, это ваще не круто.
Тут же скидываю ноги со стола и сажусь ровно. Телефон убрав в задний карман, я подхватываю ключи от квартиры со стола (когда ты вырос в маленьком и неспокойном городе, то привычка держать все свои пожитки перед хайлом закрепляется так же, как привычка подтирать зад).
– Я хотел узнать… нет ли у тебя парня? – снова подаёт голос назойливый тип, и я наконец-то поднимаюсь на ноги. Пацан делает шаг назад, когда я подаюсь ближе и опасно прищуриваюсь, испытывая его взглядом. Этот хрен слишком высокого о себе мнения.
Я хватаю его за воротник и дёргаю вниз. Пальцем другой руки тычу его в грудь.
– Ты, – говорю яростно, – помесь болонки с моцареллой, реально считаешь, что можешь спрашивать у меня подобную хуйню?
– Извини, – выпалил он с заиканием. – Просто ты… классная.
– Знаю, ёпта, – кивнув, я отталкиваю его от себя. – Слюни подбери, издалека посмотришь. – Кидаю быстрый взор на парней позади него и решаю уточнит: – Вы по тому же вопросу?
Они молчат как партизаны, смущённые, фу, аж смотреть противно. Я прячу ключ в тот же карман, где и телефон, и говорю:
– Давайте, пацаны, чтоб без этой вашей хуйни. Нормально двигайтесь. Надеюсь, поняли?
– Поняли, – частично отзывается этот квартет, и я, не замедляясь, двигаю по лестнице вниз.
Это они ещё голые Леркины фотки не видели.
Я почти сваливаю, планируя слиться с последней пары, когда мне дорогу преграждает какая-то тёлка. Пары минут хватает, чтобы вспомнить её фамилию. Будило слишком очевидно возмущена моей внезапной популярностью. Она отходит в сторону, и её губа раздражённо трясётся, когда я проношусь мимо вместе с армией недалёких поклонников. Я, бля, слышу их топот за спиной и шёпотки. Они реально считают, что я глухой, или что? В общем, Будилова крайне недовольна всей этой суетой вокруг моей важной персоны.
– Хули