не спрашивай у него «что-то не так?», если ты сама понимаешь, что что-то не так.
Я перебрасываю ногу через лавку и сажусь на неё, как на велик. Овечкина поворачивается в мою сторону, продолжая слушать меня, повесив нос.
– Во-вторых, я видел, как этот тип впрягся за тебя в столовке. Да, ему бы штангу потягать, а не только книжки зубрить, чтоб он мог вписаться за тебя и на кулаках. Но то, что он тогда подсуетился, говорит о многом.
– Ты правда так думаешь? – шмыгает носом Овечкина.
– Я не думаю. Я знаю, – заверяю её я, хлопнув по плечу. – А в-третьих, чтоб он не видел твоего прыща, предлагаю свалить со следующей пары. Чё там по расписанию?
– Ох, да, сейчас скажу. – Вытерев глаза, Овечкина открывает какую-то тетрадь и пробегается глазами по тексту. – Да, да! Мы можем свалить. Но я давно не уходила с пар…
– Я помогу тебе вспомнить, какое это приятное ощущение.
Выйдя из-за стола, мы спускаемся вниз. Усатый профессор окидывает нас взглядом, и я удерживаю на себе его внимание.
Тот акробатический трюк стоил того. Я понимаю это, когда у мужика округляются глаза. Овечкина с трудом сдерживает смех и кидается к дверям. Я выхожу из аудитории задом и развожу руки по-актёрски, отвесив Александру Сергеевичу реверс… или реравенс? Хуй знает, но это было пиздецки приятно.
Когда я предлагал Овечкиной свалить, то рассчитывал, что мы хватанём по пивку и обоснуемся где-нибудь под забором. Может, даже выкурим сигарету. Не знаю, на что я вообще надеялся, когда втянул её в это.
Но то, что происходит дальше, вообще никак не пересекается с моим понятием «приятно слиться с занятий».
Обычно, сливаясь с уроков, я ходил и собирал бычки. Те, что посвежее и не слишком обсосанные, я складывал в пачку, чтобы разделить со своими товарищами. Мы бегали в лес и курили там вместо того, чтобы тухнуть над учебником. Иногда устраивали забег по трубам, играли в «ножечки» или представляли, будто мы мафиози и нам нужно провести крупную сделку, а именно – выгодно обменяться фишками.
Но я как-то подзабыл, что Овечкина девочка.
– Чего стоишь? – пытается приободрить меня Лариса, пока я глазею на здоровый торговый центр с улицы. – Пошли, – она хватает меня за руку и затягивает внутрь, как русалки затягивают наивных морячков в бушующие океанские воды.
Я ненавижу торговые центры. И я об этом уже говорил. Но я никогда не устану повторять – я ненавижу торговые центры. Суету, очереди, духоту и жару внутри маленьких помещений, особенно фудкорты, в которых всё втридорога.
Но сбежать вовремя не выходит.
Лариса, применив немного женского колдовства, заманивает меня в один из магазинов с одеждой. И пока я стою как истукан среди рядов, Овечкина объявляет охоту за шмотками.
Подхватив одну бирку на случайном платье, я решаю взглянуть на сумму. Но лучше бы, конечно, я этого не делал. Двадцать пять штук за платье?! Да на них можно подать в суд.
– Тебе ничего не нужно? – спрашивает Леркина подруга, навалив гору каких-то тряпок себе же на руку.
– Да