неподвижные бугорки. В воздухе плотной завесой стояла тишина, и собственное рваное дыхание казалось чужеродным.
У кареты цветных пятен была целая россыпь. В глазах вновь расплылось, а вонь усилилась, и Марита попятилась, прикрываясь драным рукавом. Нет, нельзя уходить – кто-то мог остаться. Сглотнув липкий ком, она подошла ближе. Одно из передних колес отвалилось, а второе лениво покручивал ветер. Из бока, будто замысловатое украшение, торчал меч, и вверх от него расходилась широкая трещина. Низ кареты, не выгоревший на солнце, как все остальное, показался почти черным.
Бугорки на земле смазались в сплошное полотно, и Марита представляла, что идет по цветущему лугу, пока пробиралась сквозь них к двери. Куст зверобоя, россыпь одуванчиков, булыжник, поросший мхом. И ничего более. У кареты Марита остановилась и, все еще боясь говорить, кое-как подтянулась на руках. Мышцы тут же заныли, но она упрямо вцепилась в дерево пальцами и с замирающим сердцем заглянула в распахнутую дверь.
Сама не знала, чего боится больше: мертвецов или затаившегося врага. Но внутри оказалось пусто – только плясал солнечный свет на раскиданных повсюду подушках. Она спрыгнула обратно и беспомощно обхватила плечи руками. Никого. Никого не осталось. Ни на что уже не надеясь, Марита обошла карету кругом. И обмерла.
Второй лошади повезло меньше. Она лежала на боку, завязшая в упряжи, как бабочка в паутине. Темные глаза закатились и поблекли, а над рваной раной на животе, покрытой запекшейся кровью, вились мухи. Марита резко отвернулась, и ее все-таки вывернуло. А когда стало нечем, горло продолжало спазмически сжиматься еще несколько мгновений.
Когда она наконец смогла разогнуться обратно, дрожащими пальцами утирая рот, взгляд вдруг зацепился за что-то фиолетовое, выглядывающее из-под кареты. Марита прищурилась, пытаясь разглядеть. В груди похолодело, и сердце почти перестало биться. Это была рука. Тонкая, изящная женская кисть торчала из-под накрененной кареты вместе с оборванным куском фиолетового рукава. Она показалась Марите чисто белой на фоне земли, почти что сияющей мертвенным светом.
Возможно, поэтому тяжелое кольцо-печатка с гербом Реплихов нашлось почти сразу. Чуть ниже серебряного чертополоха повисла застывшая алая капелька. По земле разметались волны спутанных и потемневших от крови волос. Самой головы видно не было – скрылась под боком кареты. Но и без нее стало ясно, что она принадлежит леди Бланке. И Марита четко знала: после такого не выживают.
Губы скривились и задрожали, изо рта вырвался всхлип. И что теперь делать? Ни денег, ни коня. Марита даже не знает, где находится. И мертвецы, вокруг одни мертвецы, и никого не осталось… Она зажмурилась. Темнота принесла успокоение, но все остальное – шелест травы, вонь и холод, идущий от земли – осталось. А еще с закрытыми глазами все чувства обострились, и Марита вдруг услышала отдаленный стук копыт. Она резко обернулась и вгляделась вдаль.
По уходящей к горизонту дороге ехали всадники. Пока что