то есть чтобы здесь остаться. Нас же Патрик разочаровал тем, что оказался некурящим. Нас-то прежде всего интересовали табачные «спонсоры».
Наутро, дружески с нами распрощавшись, Патрик ушёл из альберга. К обеду он, впрочем, вернулся и с неудовольствием рассказал нам, что в «Карибу» (известном нам) денег ему не дали и угостили только кофе с кексом, а всё дело-то в том, что кексы он не любит. В альберг Патрика больше не пустили, и он ушёл в «Крус Роха».
Прадильо, 40. Мерседес, однако, не оставляла нас в покое. Время от времени она вызывала нас к себе и допытывалась, когда мы наконец получим свои деньги и покинем «Сан Исидро».
Когда мы сообщили ей, что билеты давно уничтожены, самолёты наши улетели без нас, и мы остаёмся жить в Испании, Мерседес была шокирована. Наивная Мерседес: кажется, наши намерения должны были быть ясными сразу.
Мерседес, сильно занервничав, стала говорить о том, что мы не можем жить в альберге, что в Испании нас ожидают большие проблемы, что здесь очень трудно получить легальный статус и, соответственно, работу… Мы вежливо слушали.
Мерседес даже привела какого-то работника из персонала, который говорил с нами, по его мнению, по-английски; мы терпеливо выслушали и его.
Мерседес стала куда-то названивать и в итоге выписала нам направления на улицу Прадильо, 40, где находился центр по делам иностранцев и беженцев.
До Прадильо, 40 (метро Альфонсо ХIII, линия 4) мы добирались на другой конец города пешком часа два. Там дело упёрлось в наше знание, точней, почти незнание испанского языка. По-испански я несколько лучше говорил, нежели сам понимал то, что мне испанцы говорили; Шосс лучше именно понимал; так и перебивались. Прогресс, конечно, шёл, но медленный; всё-таки в Испании мы находились ещё меньше месяца.
Английский язык Шосс знал лучше, чем испанский, и на Прадильо, 40 его пригласили на беседу – интервью – через английского переводчика.
Я же почему-то убоялся беседы как по-английски, так и по-испански. Что делать, иногда меня тормозит; по прошествии пары месяцев жизни в Испании точно не убоялся бы. Мне назначили интервью на другой день через русского переводчика, которого на Прадильо не было, и которого нужно было откуда-то пригласить.
«Крус Роха Эспаньола». Шосс благополучно прошёл интервью и получил направление в «Крус Роха», «Красный Крест», где ему должны были предоставить новый альберг – на три месяца, пока на Прадильо будет рассматриваться его дело, а также столовую. Шоссу выдали бумагу с фотографией, в которой говорилось, что Шосс подал прошение об асило политико в Испании. Таким образом, три месяца, в течение которых соответствующие инстанции решали, давать Шоссу асило политико или нет, он находился в Испании легально.
Я интервью не прошёл ни тогда, ни после (в назначенный день лень было переться на Прадильо); никаких политических убежищ я тоже никогда не просил; однако мы с Шоссом вместе отправились в «Крус Роха», и результат