Андрей Ефремов (Брэм)

Мистическая Якутия


Скачать книгу

в себя голова, поправив на шее вдруг ставший тесным когда-то модный галстук в голубой горошек, перебил стариков и направил разговор в нужное ему русло:

      – Где этот клубок находится?!

      За эти беспокойные дни он почти уверовал; но с определением своего «проказника» как «малый» внутренне решительно не согласился, это и помогло ему совладать с неправильным религиозным дурманом:

      – Керосин каждому за благое дело выделю!

      – Дык в избе еёйной, ихдеж ышшо… Избавься от окаянного!..

      – Сегодня керосин давай, аннака! – весомо встрял шаман.

      – Это ж с чего же?

      – Тайга сейчас иду…

      Захаров понял – где-то на подходе к посёлку маячит на своей телеге уполномоченный НКВД Слепцов, которого шаман боялся как огня. Каким образом Байбал про это проведал? Так ведь на то он и шаман.

      – Хорошо, будут нитки – будет керосин, – ответил голова; настроение приподнялось, пришла мысль: – «Вот оно – спасение-то; грядёт, понимаешь»!

      Через полчаса клубок чёрных ниток лежал на покрытом выцветшим кумачом столе Захарова. Ещё через час в контору сельсовета прибыл Слепцов…

      – …Ха, стучит старая, говоришь?

      – Стучит.

      Слепцов и Захаров стояли под проливным дождём у крыльца избы Пелагеи: оперработник – широко расставив ноги обутые в высокие хромовые сапоги и заложив руки за спину, коммунист – тоже в сапогах, но в коротких, и сгорбившись.

      – Сам-то заходил?

      – Ну…

      – Чего – «ну»?

      – Ну, не заходил, трихомоноз идрит.

      – Лады, сичас мы, это… – сотрудник НКВД снял фуражку, пригладил ладонью чуб чёрных волос, под дождём выглядевший как крыло ворона первогодка. Было бы рядом зеркало, он бы наверняка в него заглянул полюбоваться, – Подержи-кась…

      Слепцов передал вожжи Захарову, ребром ладони сориентировал звёздочку на фуражке с переносицей, два пальца приставил к бровям под козырёк, подтянул пряжку ремня ближе к пупку – со стороны все эти манипуляции выглядели как некое таинство, или даже обряд; и смело, размашистым шагом, уверенно вошёл в дом.

      В избушке раздались громкие стуки.

      Слепцов тут же вышел, взял вожжи, сел в телегу:

      – Лады, сичас мы, это…

      Захаров с ужасом смотрел на Слепцова: уполномоченный был совершенно седой и явно не в себе!

      – Лады, сичас мы, это… Н`но-о! Цоко-оль!.. – вожжи хлестнули по бокам лошади, беспокойно дёрнулся обляпанный грязью хвост, противно заскрипели колёса.

      Голова не посмел остановить Слепцова; он подошёл поближе к избе, нутро обдало ледяным холодом: в окне привиделся летающий по избе гроб со стоящей в нём молоденькой с виду ведьмой. Временами гроб с шумом натыкался на голые брёвна стен и об чумазую облупленную печь, лицо Пелагеи искажала злобная гримаса.

      – Три… три… вот ведь стер… лядь… – до смерти перепуганный Захаров шустро перекрестился, язык сам собой зачастил: – Господи Иисусе, отец триединый, свят, свят…

      Похоже,