расстегнул ремень, дернул, коротко и решительно, а может напротив – неспешно и задумчиво, бегунок змейки вниз, и сползли санкюлоты к стопам его. Жарко наверное стало. Ага, и мне от зноя немилосердного мерещится уже чушь всякая! Я аж головой затряс, несколько раз основательно моргнув, почти зажмурился можно сказать в ускоренном режиме… Мираж не пропал. Мужик был, по всему видать, из шибко пьющих, но в данный момент едва ли в нем хоть полста капель присутствовало. Борода клинышком, очки в старинной, роговой такой оправе, сосудистые звездочки на щеках, власы сальные и почти до плеч, не сегодня, явно, чесанные. Колоритный субъект курил. Основательно так, в глубокую затяжку. Я несколько раз окликнул его. Зачем? А шут меня разберет. Оторопь взяла наверное на жаре-то. К тому же он не отозвался сразу. Должно быть реле запаздывания у него работало отлично. Лишь секунд через десять он соизволил медленно обратить ко мне свой лик, однако практически тут же плавно вернул голову в исходное положение. Он попросту не желал меня замечать. Я еще раз внимательно оглядел всю экспозицию. Справа от ног таинственной личности к перилам моста был прислонен объемистый полиэтиленовый пакет, непонятно чем набитый. Да, что пакет! Чувак торчит на убойном солнцепеке, в немыслимых в такую погоду шмотках, спустив с чресел брюки царственными складками, под коими поддеты спортивки, не взмокший от зноя, курит и меня в упор не видит. Вмазанный или колесами закинулся? Не потеют вообще, как известно, лишь мертвые… Ну, не знаю. Очень я в тогда пожалел, что нет со мной никакой фототехники, хоть «ломошки» – мыльницы. Этот кадр был достоин увековечивания. В конце концов я плюнул и уплелся далее по назначенному маршруту, ибо время поджимало. Интересно, а куда этот, величавый и занюханный, потом подевался? Пэпээсники, если он им попался, наверняка мимо не проехали. Народ они простой, порядочный, душевный и отзывчивый, всех приветить норовят, дабы никто не уронил свое занюханное величие человеческое, дабы никто никому оное не попрал. Я шел по словно бы обугленному от жары, городу, истекал соленой, едкой водичкой, вновь и вновь промокая, извините, до трусов и глубже, и понимал, что сам, в своей адекватной, солидной, деловой, семейной и прочей жизни порой веду себя еще похлеще встреченного клоуна. Особенно, ежели за это деньги платят. Кстати в таком случае это оправданно и вполне понимаемо большинством. Почему нет? И, кстати, разве только я? А кто не…? Мы способны, ох, на многое, особливо за соответствующее вознаграждение.
В этот маленький городок неподалеку от нашей северной и, несомненно, культурной столицы я приехал тем летом в отпуск, вместе с семьей, можно считать, что к теще на блины. Делать здесь было откровенно нечего. Настоящий отпуск, что и говорить. Одна беда – как обычно в подобных случаях и не только со мной происходит – изо дня в день поднимаешься рано, точно на работу идти, без постороннего воздействия.